Взаимность.

Дрожащие пальцы прикоснулись к губам. Осколок зеркала, наконец найденный Ми, оказался покрыт коркой грязи и пепла, и так бы не выдал свою отражающую природу, если бы часть корки не отвалилась. Бледный солнечный луч, отразившийся от этого крохотного участка стекла, лениво полз по каменной кладке. Как детектор, намекающий: "Возможно, это зеркало…"
Исследование дома вымотало Ми, а на улицу соваться было просто страшно. Волк… Когда же ушёл Волк? Память только услужливо подсовывала взгляд на пороге и слова: "Никуда не уходи. Я вернусь".
Волк всегда возвращался, но не в этот раз. А как позвать, если рот зашит? Из глаз Ми покатились слёзы.
Зеркало… Оно было необходимо, что бы снять нитки. Пока мысли Ми были заняты только тем, что бы увидеть своё лицо. Острые ранящие края стекла с готовностью распороли тонкие пальцы, пришлось терпеть. Нитки, сшивавшие губы, оказались крепкими, и нож в руке Ми гулял, пока не срезал все до одной.
… Звяк – в обломки кирпичей…
В осколке отразились блестящие от голода серые глаза. Изодранные губы шевельнулись.
- Волк? Где ты?
Как удалось освободиться от цепей? Отгадка не находилась, да и не было необходимости. Похудевшие руки давно выскальзывали из металлических браслетов, но как было страшно это показать Волку…
Тело, привыкшее к покорному ожиданию ласки… Губы, привыкшие брать еду с кончика ножа…
- Волк?
Вслушиваясь в собственнный голос, Ми только ловил кожей кинжальный порыв ледяного ветра. Ловил… Ловила?
- Кто я…
Выяснять это тоже не хотелось. Только вернуть жестокие глаза Волка.
Тишина города, полная оглушающ-неуловимых звуков. Кричащее безмолвие улиц оттенялось только эхом далёких металлических аккордов. Ми с надеждой прислушался.

Отрывок из дневника Ми:
"Я ещё дышу. Дышу, выгрызая каждый глоток воздуха из темноты, расцвеченой языками пламени. Только они освещают твоё лицо, так мною любимое. Улыбнись - молит мой взгляд. Твои губы дрогнули в усмешке. Этот волчий оскал заставлят меня умирать и жить. Волк. Ты Волк.
Голос. Твой голос - странный, непонятный и непонятый. Я ловлю буквосочетания, молчания твоего я боюсь больше, чем крика, и не могу говорить - губы сшиты. Ты зашил мне рот. Толстая нить со следами запёкшейся крови не даёт мне издать и звук.
Как нежны и жестоки твои руки. По коже ласково и вкрадчиво ползёт лезвие ножа, заставляя её расступаться, выплёскивая красное. Дрожь смертного ужаса ползёт вслед за ножом, мне страшно, я люблю. Я страшно люблю тебя.
Мои слёзы ты ловишь языком, пьёшь мою боль как вино, даря взамен жгучее наслаждение. Я ношу твои цепи с благодарностью и боюсь пошевелиться, когда ты засыпаешь, обняв мои истерзаные ноги. Я повисаю на цепях, глядя на тебя сверху вниз.
Ты спишь, даже во сне не выпуская из руки нож. И глаза твои всегда открываются внезапно. Наши взгляды встречаются.
Ты нежный мой убийца, мой раб, зависящий от моего дыхания. Счастье кипящей болью опаляет мою душу.
Ты - мой, я принадлежу тебе. Взаимность."
Ночь упала на труп города внезапно, как топор палача. Тут, в убежище, было тепло от огня, и страшно холодно от одиночества. Бредовые сновидения, терзавшие Ми постоянно, кружили вокруг скорчившегося у огня пленника обрывками стальной паутины.

… Лязг металлическиз сочленений машин, боевых механизмов, как порождение фантазии безумного поклонника техногенного развития мира, и металл сеет смерть… Что такое машина? Это металлическое чудовище? Им управляют люди? Или оно управляет людьми, и ловит людей, и крошит людей, и стирает людей из реальности, которую придумали не мы? После лязга тишина так болезненна…
- Подождите, кто вы? Подождите!
Тот день, когда всё кончилось и началось..
- Я Волк. А ты?
- Я… Я Ми… Ми…
От имени остался только первый слог. Как меня звали до того, как грохотом по городу прошли машины? Миша? Мила? Кто я?
- Идём..
Так всё началось.
Волк возвращался всегда. Злой, уставший, потерянный. И отыгрывался на Ми. Или не отыгрывался? Ми заметался во сне. На поверхности сознания пузырьками воздуха в тяжёлой чёрной воде прыгало только: "Вернись… только вернись…"

Утро. Первое? Второе? Третье?
"Я не знаю, куда ты уходил. Где тебя искать? Ты велел не уходить…"
Руки лихорадосно собирают в старый рюкзак всё, что может пригодиться.
Ми решил, что стоит считать себя пока парнем. А там посмотрим.
Записка:
"Я пошёл тебя искать. Прости, что ослушался, но без тебя плохо".
Ми ушёл искать своего Волка.
Широкие улицы города отлавливают эхо шагов, искажают, и выпускают из распахнутых пастей окон немой шёпот пустоты. Ми долго стоял перед школой.
"Я её закончил, или нет?"
Перед слепыми от напряжения глазами цепочкой протянулись какие-то люди, нарядные, и дурацкая красная лента через плечо, больно цепляющаяся за шею. "Выпускник". Музыка, странные эти в руках, как их, господи…
Ми судорожно прищёлкнул пальцами, стараясь вспомнить слово.
- Цветы…
Мир упал на голову как раз в ночь после выпускного. Безразумье плотным милосердным покрывалом прятало подробности, но как красивы были следы трассирующих пуль в ночьном бархатном небе… Даже когда школа вдруг расцвела огненным букетом взрыва.
Ми вздрогнул. Безразумье утешающе обняло плотнее, лаская рукавами Леты.
Найти Волка. Это всё…
Рюкзак натёр плечи. Ми сложил туда всё, что нашёл – пара консервов, бутылка с водой. Старый надломленный нож Волка был в кармане и мешал при ходьбе. Поиски без системы, лишь по схеме "куда глаза глядят".
Ми проходил весь день. Иногда улицы хватали его в щупальца воспоминаний, и какая-то женщина шевелила губами, но звуки не вспоминались. Она что-то накладывала в тарелку и говорила, говорила… Мама?
- Не помню.

Ночь оказалась не так темна, издали отблеск костров манил, как огоньки в глазах Волка. Ми побежал, выворачивая ноги в обломках изуродованной мостовой. Огонь! Кто ещё мог зажечь?
- Волк!
… Тут были люди, почему-то лежащие рядами на земле. Так ровно, будто их выкладывали костяшками домино. Ми не обращал внимания на широкий луч света, расчерчивающий темноту.
Люди, люди… лица.
Волк лежал с краю длинного ряда.
Счастливая улыбка надорвала подсохшую корочку на губах Ми
- Волк…

- Слушайте, у меня глюки? Капитан, там кто-то живой!
Человек в военной форме поднял голову.
- Опять? Я думал, что тот сумасшедший, который на днях напал на ребят, последний из выживших в этих развалинах!
Мужчины переглянулись и рванули к ряду тел. В лагере миротворцев, вымотанных необходимостью собрать трупы к опознанию, поднялась волна изумления.

В кольце оторопевших военных на земле сидела тоненькая девушка в мужской одежде. Положив себе на колени голову убитого пару дней назад сумасшедшего, она не видела никого вокруг, и пыталась напоить его водой из помятой пластиковой бутылки.
- Волк… я верю, что ты вернулся бы, но отыскать тебя мне показалось важным… Ты потерял свой нож, но у меня есть твой другой… Тот, старый… Почему ты не ешь?
Тонкие пальцы попытались вложить кусочек тушёнки в оскаленный рот мертвеца.
- А потом пришлось тебя искать… Ну ладно, я снова много говорю, тебе не придётся зашивать мой рот…

Побелевший от ужаса капитан наблюдал, как девушка осторожно укладывается рядом с трупом, пытаясь вложить между его окоченевших пальцев нож. Она привыкла засыпать в вооружённых отточеной сталью объятиях. Под защитой своего личного кошмара.
Прежде, чем личный состав опомнился, Ми уже спала, обнимая своего Волка и счастливо улыбаясь во сне.

Поросла вся невинность былью,
Ростовщик разменял доллар к центу,
И в мои белоснежные крылья
Мир вплетал похоронную ленту.

Паукам не положено в небо,
И дано проживать жизнь в пустыне,
Просто воздуха вольного мне бы
Вместо выси - живу в паутине.

Я люблю тебя страшно и сильно,
И ни дождь, ни мороз не остудит...
А мои черноснежные крылья...
Так ведь не было вас... и не будет.

Отредактировано Сэй Аварэ (2008-05-24 19:57:11)

Иори О_О
как красиво... особенно первый впечатлил...