Когда живёшь в мире без часов и календарей, время перестаёт быть понятием доступным для понимания, превращаясь в какую-то бесцветную и безвкусную субстанцию – бесконечную, как космос. Оно не течёт песком сквозь пальцы, как кажется многим, не делит жизнь на короткие или длинные отрезки – вовсе нет! - оно поглощает тебя всецело. Ты постепенно тонешь в нём, словно в вязком болоте без конца-края, и, погрузившись в него с головой, перестаёшь воспринимать вертикаль и горизонталь, верх или низ, словно бы оказавшись в невесомости. Ты дёргаешь руками и ногами, глотаешь ртом эту плотную массу, силясь добраться до воздуха, но чем больше сопротивляешься, тем глубже она проходит по горлу, наполняя собой лёгкие и уже, кажется, растворяясь в каждой клетке твоего тела. И это крошечное мимолётное безумие в тот самый момент – когда ты осознаёшь, что всё кончено, и ты стал частью этой субстанции – вся жизнь вдруг превращается в бессмысленный иллюзорный мир, в котором ты никто и ничто, но ты можешь творить всё, на что хватит твоей рваной разноцветной фантазии - для тебя более не остаётся ничего реального, а всё происходящее – лишь бред твоей дурной головы, до краёв наполненной чуть тёплой тягучей массой под названием Время.
Соби тихо простонал и до крови закусил нижнюю губу. Его длинные пальцы, все перепачканные графитом, впились в волосы, натягивая на себя длинные шёлковые пряди, вызывая тем самым дополнительную боль. Боль, наверное, была единственной вещью, способной вернуть мужчину в реальность. Он невозможно боялся её на каком-то подсознательном уровне – вернее даже не её, а тех страшных переживаний, которые вызывали острые ледяные вспышки воспоминаний – однако этот единственный и самый первый инстинкт «спастись и выжить» позволял Соби очнуться.
Он медленно встал, силясь перебороть тяжесть в несвежей голове, но вдруг пошатнулся и опёрся ладонями на стол. Перед глазами призывно сверкал своей непорочной белизной чистый ватман. Боец решительно отодвинул его в сторону и до скрипа сжал зубы.
Клочок неба в раме крошечного окна стремительно темнел, возвещая о приходе вечера. Почему-то Соби никогда не удавалось поймать момент самого заката – каждый раз он мог увидеть лишь серость, переходящую в бархатистую черноту - но ни капли розовых или сиреневых оттенков, ни грамма солнца. Почему-то сам факт того, что он никогда не видит солнце, ужасно расстраивал Соби. Вот и сегодня, поймав себя на мысли, что где-то там, в далёком свободном мире, кто-то сейчас наблюдает яркий закат, мужчина вновь расстроился. Но болезненные мысли всё же перескочили в другое, более меланхоличное русло.
Соби рассеянно поводил пальцами по столу. Сегодня весь день было тихо, удивительно тихо. Ни психологических тестов, ни осмотров. Обычно они проходили регулярно – по два три дня на день, а порой и больше – однако сегодня же был лишь один, утренний. И тот какой-то торопливый, лишь бы отчитаться.
Однажды про меня забудут, и я подохну здесь, как собака. Никто не попытается спасти меня, будто я чумной. Я исцарапаю ногтями дверь и разобью окно. И чтобы не терять рассудок от голода, порежу стеклом себе вены... перед этим чёртовым зеркалом!..
Соби двинулся в ванную комнату и замер, глядя на своё безмолвное отражение.
Будь проклято это красивое, но чужое лицо. Будь проклята эта бессмысленная жизнь… Может, так даже лучше… Лучше так, чем стать слугой этому Рицке, Нелюбимому… Нет, да какой же он нелюбимый? Я же просто ненавижу его! Ненавижу ровно настолько, что готов лишить его себя-игрушки. Какая к чертям Связь?.. Моё предназначение – Свобода…
Он уже достаточно много слышал о Рицке. Он был сыт по горло Рицкой – его чёртовыми талантами, его не по годам развитым интеллектом и взрослой уверенностью. Он ещё ни разу не встречал его, и Имя… обещанное Имя не появлялась на его теле – чтобы убедиться в этом, Соби дважды в день осматривал себя с параноидальным страхом в глазах, словно оно было настоящим клеймом, определяющим его принадлежность этому Рицке…
Я слишком устал от всего этого. Ненавижу…
Медленно стянув с себя простую серую рубашку, Соби включил холодную воду и опрокинул голову над раковиной - нужно было остудиться. Упругие струйки скользнули по затылку, а по длинным тёмным волосам отрезволяющей прохладой. По спине пробежались муражки, и лишь после этого мужчина вернулся в вертикальное положение, с насладением ощущая, как тонкие ручейки стекают с волос на голую грудь и спину. Однако мысли о чёртовом Рицке не покидали его. Мужчина всё также лихорадочно продолжал перебирать возможности, как можно было бы избавиться от парня раньше, чем тот сможет установить над ним контроль. И какую бы фантазию он ни прикладывал к этому, вариант, похоже, оставался лишь один…
Отредактировано №1572 (2008-12-03 02:09:48)
