Роял Хост

Нуар напряжённо прошлась по комнате и испытующе поглядела на полицейского. Хмыкнула сама себе. Кажется, слова Данте касательно мужчин в форме оказались пророческими… Diable! Этот норвежец, эта девчонка… Не стоило казать носа, к чему тебе сдались эти злополучные «Дети Ада»? Пора на покой, старушка. Завести семью, нарожать детей. Ну, для начала хотя бы жениться… Тьфу! Замуж выйти. Француженка чуть потрясла головой, словно это могло помочь привести мысли в порядок, и уныло посмотрела на пейзаж за окном сквозь закрывающую его решётку.
На столе перед полицейским лежали её документы: паспорт, загранпаспорт, права - выковоренные, видно, уполномоченными из тумбочки - и злополучная визитница.
- Госпожа Сантье, Вы не желаете присесть наконец?.. – Нетерпеливо произнёс полицейский, исподлобья глядя на женщину. Он всё ещё был вежлив, хотя уже полчаса пытался добиться от задержанной внятного рассказала или хотя бы адекватного поведения. Наглая француженка в свою очередь наотрез отказывалась сидеть на стуле, и вместо этого металась туда-обратно по кабинету, словно лев в клетке, да бросала на мужчину такие взгляды, словно сама была стражем закона и намеревалась его осудить как минимум за жестокое убийство десяти человек. Сантье же на самом деле держала себя в руках, можно сказать по-ангельски: не хамила, не язвила слишком много, не приказывала и даже не расплескала бокал с минералкой на красивый костюм полицейского. Лишь молчала и метала суровые взгляды. Ну да, ещё бродила кабинету, нарушая всю дисциплину. Но с другой стороны – всё-таки дама она обеспеченная, да ещё и иностранка – может она позволить себе такую вольность? Да и что может сделать кукольного вида женщина с запоминающимися, но чуть неуклюжими движениями да с закованными в наручники руками? Разве что – доводить своим безразличием…
Хотя на самом деле у Нуар в голове творился настоящий бедлам. Происходящее в последние пятнадцать часов настолько доводило и было настолько неожиданным… Но больше всего угнетал вчерашний вечер, о котором практически ничего не помнилось.
- Госпожа Сантье, может, вы всё-таки расскажете что-нибудь о том, как попала к Вам эта девочка?
Француженка обернулась, торопливо подошла к столу и со всей дури хлопнула по нему обеими руками (хотела одной, да наручники мешали).
- Я сказала всё, что хотела, ещё в номере. Если меня не слушали, это ваша проблема. – Строго, остро.
- Боюсь, это уже ваша проблема. – Вкрадчиво, без лишнего давления.
- Правда? – Светлая бровь стремительно ползёт вверх. Голос так жёсток, что, кажется, способен резать металл. Чеканит слова. – Я имею право на один телефонный звонок.
- Телефон занят. – Лицо не меняет выражения. Этим напоминает всё того же Данте, а потом раздражает вдвойне. – Пока расскажете, как раз освободится. – Ледяная ухмылка.
Va-t'en au diable!
Нуар сжимает зубы, и тихо цедит, глядя в глаза полицейскому.
- Что вас интересует?
- Нуу… Скажем… Вы в курсе, что обвиняетесь в попытке изнасилования?..
Она с секунду изучает умные тёмные глаза, а потом вдруг плюхается на стул напротив, привычно подтягивая к себе правую ноги, и звонко смеётся.
- Дану?.. Интересно… Като-сан,  будьте так любезны, просветите… Каким местом я могла бы совершить насилие? – Она удивлённо вскидывает руки и смотрит поочерёдно на них. – Вы не думаете, что это чересчур?.. Меня не интересуют дети, Като-сан, поверьте. Педофилия  - прерогатива мужчин.
- Госпожа Сантье, я хотел бы напомнить обстоятельства вашего задержания…
Женщина шумно закашляла, заглушая его голос:
- В мой номер ворвалась воровка, Като-сан! – Голос гремит, а взгляд напряжённо буравит полицейского. – Вы видите, что я не выделаюсь особой физической подготовкой и размерами. В отличии от этой девчонки… - Невольно женщина коснулась кончиками пальцев горящей полосы на щеке. Не то чтобы она болела – просто ей было непривычно и очень неприятно получать ранения где-то, кроме Боя. Да и в Бою-то это не слишком большая радость.  – Она кричала и требовала денег. Что её она могла выкинуть?.. Прижать её к полу – это единственное верное решение с моей стороны. Вы не находите?
- Скажите, вам знаком этот предмет? – Полицейский беззвучно положил на стол тонкую коробочку с изображением Эйфелевой башни, в которой Нуар легко узнала свою злополучную визитницу. Это было как удар под дых. В момент перед глазами пролетела пара десяток картинок из вчерашнего вечера. Не самых приятных. Включая те, когда француженке стало нехорошо, и она попросила девчонку довести её до гостиницы. Теперь понятно, почему обратилась именно к ней – истинный Боец как-никак… Мама миа!
- Вижу, что знаком… Мы нашли её у девочки в сумке. Сразу поняли, что принадлежит она Вам. – Голос полный превосходства. – А теперь расскажите мне ещё раз по порядку, что произошло вчера, почему девочка оказалась в вашем номере на ночь… за пятьдесят долларов, как она сама сказала… Госпожа Сантье, я всё понимаю, но совращать ребёнка… - В голосе полицейского чувствовалась такая искренняя горечь и даже какое-то праведное сочувствие, что Нуар едва сдержала желание прямо сейчас дать ему в морду всё тем же стаканом со стола. Сдержалась. И как-то отстранённо посмотрела на полицейского.
- Я ничего не скажу до появления моего адвоката. Имею право на один телефонный звонок.
И тут внутри что-то дёрнулось. Ледяное и неприятное. Сердце кольнуло.
Нуар... Помоги мне...
Это было похоже на электрический удар. Женщина вздрогнула и вцепилась пальцами в столешницу, прикрывая глаза. Она пыталась как-то отбиться от этой случайно заключённой Связи, но никак не выходило сосредоточиться и дико болела голова. Француженка схватила со стола бокал и быстро опустошила его. Со стуком вернула на место. Не открывая глаз, заговорила мягко, быстро, и чуть неразборчиво, проглатывая некоторые буквы:
- У меня был шумный вечер. Я пила много вина. А потом пошла освежиться. Стало плохо. И я попросила девочку помочь мне добраться до гостиницы. Она согласилась. А приехав, я, похоже, уснула. А проснувшись, не вспомнила о произошедшем. Приняла девчонку за воровку. – Француженка открыла глаза и проникновенно посмотрела на полицейского. – Като-сан, мне не нужны неприятности в этом городе. Особенно сегодня. Я отдам девчонке деньги. Больше, чем обещала. Угощу мороженым в самом дорогом ресторане и прокачу на карусели. Куплю ей леденец. Всесторонняя компенсация. Я думаю, очевидно, что меня не интересуют дети в том плане, в каком вы обо мне подумали. Да и вообще не интересуют… - Нуар решила, что если уж быть честной, то по полной. – Но я готова поплатиться за свою ошибку. - Искренний взгляд разноцветных глаз.
Полицейский задумчиво покивал.
- Я вижу, вы занятой человек, госпожа Сантье. И не тратите времени и обещаний на глупости… Но я не могу отпустить вас просто так.
Мысленно Нуар чертыхнулась. Сдержалась лишь на секунду, а потом вдруг соскочила со стула и нависла над полицейским.
- Като-сан, вы обязаны хотя бы пригласить сюда девочку!
- Обязан?..
- Моя компенсация ущерба будет в десяток раз выше любой назначенной судом. И я готова расплатиться немедленно. Вы знаете, что у меня нет финансовых проблем. А потом такое решение будет лучшим для самой девочки. Я не права?.. – Женщина села наконец, ощущая, что рискует перегнуть палку нужной эмоциональности.
Полицейский почесал небритый подбородок, изучая лицо француженки, и через некоторое время сказал:
- Посмотрим…
Выглянул в коридор и сказал кому-то:
- Пригласите сюда девочку.
Нуар звякнула цепочкой наручников и задумчиво посмотрела в окно.

Отредактировано Нуар Сантье (2009-01-02 18:54:52)

Француженка торопливо моргнула - словно желая оборвать этот долгий напряжённый взгляд. Ни единой эмоции на лице, ни единого движения - спокойтвие и холодность, холодность и спокойствие. В конце концов - не всё ли равно, что там думает этот ребёнок? Тебе ведь всё равно, да? Правда?..
Она медленно выдохнула и вернула взгляд девчонке, открыла рот, чтобы сказать что-то, но её перебил полицейский:
- Нет, ты отправишься домой. А госпожа Нуар будет всего лишь обеспечит тебе финансовую поддержку и должное внимание.
Сантье плотно сомкнула губы и кивнула:
- Я думаю, это вариант, который устроит всех.
Она демонстративно выложила закованные в наручники руки на стол и посмотрела на них с должным вниманием, но полицейский, похоже, не спешил её отпускать.
- Я надеюсь, всех всё устраивает? - Нуар перевела взгляд на девчонку. Теперь уже француженка выглядела как хозяйка ситауции, а не арестантка.

От взгляда Нуар, казалось, сейчас замерзнет сердце.
Зачем ты так со мной… Прости…
Мика решительно тряхнула головой, разметав и без того взъерошенную шевелюру.
- Конечно, устраивает. Но если госпожа Нуар попадется на глаза моим родителям – проблем у нее будет больше. Я еще маленькая, чтобы общаться с такими взрослыми без надзора папы и мамы.
Последние два слова дались девочке тяжело. Она часто произносила их про себя, а иногда и шепотом – так тихо, что даже летучие мыши бы не услышали… Говорила для того, чтобы просто не забыть эти слова. В мечтах… во сне. Шептала, шептала, а по щекам мелкой текли слезы.
Но не сейчас. Да, запинка. Да, легкое недоумение в глазах. Но твердо и громко. Папа и мама. Чудесно. Должны поверить.
- По сути, мне и финансовая поддержка не нужна. Мои родители зарабатывают, чтобы содержать меня.
Иначе бы все это выглядело очень странно.
Ксо… одежда…
Впрочем, даже одежда не выдавала бедственного и беспризорного ребенка. Да, немного потрепанная, с заплатами… Но это ведь ребенок! Упала, порвала… По крайней мере Мика надеялась, что не возникнет никаких вопросов….
Мика посмотрела на Нуар, на ее запястья, скованные наручниками.
Вдруг малышка подняла голову и очень зло посмотрела на полицейского:
- Немедленно снимите наручники! Она же слабая, она же не виновата, она ничего не сделала!

Нуар скептически прошлась взглядом по тельцу Мики, скрутую откровенно простой одеждой, но ничего не сказала. Нечего лезть в жизнь девчонки. Чем больше лезешь в неё, тем больше будет хотеться поучаствовать. А вешать на себя заботу о ребёнке - нет, этого делать женщина не собиралась. И все эти мысли о замужестве и семье - лишь глупость. Она была одна и останется одна. Найдёт себе достойного по Силе Стража, установит с ним временную связь, выведет ДА из кризиса. Да, это отличный план. Получше того, чтобы привязаться к глупой оборванке, которая не контролирует свою Силу, посылая  своей Жертве неразборчивые клочки мыслей, и врать-то не способна по человечески. Папа и мама... Как же!
- Немедленно снимите наручники! Она же слабая, она же не виновата, она ничего не сделала!
Кажется, в комнате все посмотрели на девчонку и замерли. Нуар почувствовала, что нижняя челюсть сейчас в любой момент готова скользнуть вниз, и на мгновение прикрыла глаза, пытаясь вернуть мыслям привычный ход.
Чёрт, Боец. Она же всё-таки Боей...
Сантье открыла глаза и требовательно посмотрела на полицейского. В ответ он покачал головой, глядя на Мику, но ничего не сказал. Вздохнул и медленно растегнул наручники на её руках. Женщина поморщилась и потёрла запястья. Впрочем, мысленно вздохнула с облегчением - кажется, всё уладилось... Только оставалась одна маленькая проблема. Маленькая и навязчивая... Девочка!..
- Благодарю вас, Като-сан. Я не забуду вашей доброты. - Лёгкая улыбка. Мимолётная, но не скрывающая счастья - наигранного, конечно. - Позвольте мне ещё одну вольность?.. Один звонок - я вызову помошника, чтобы забрал меня.
Полицейский кивнул и придвинул к Нуар телефонный аппарат. Та на несколько секунд прикрыла глаза, зрительно припоминая номер, и сняла трубку с рычага. С минуту она слушала длинные гудки. Извиняющеся глянула на всех вокруг, повторила звонок.
- Ты нужен мне срочно. Я в центральном полицейском участке. Жду. - Не дожидаясь ответа, Нуар вернула трубку на рычаг.
- Благодарю, Като-сан. До свидания.
Нуар сгребла со стола свои вещи и прошла к двери. На пороге обернулась на девчонку.
- Пойдём, позвезу тебя до дома.
Выйдя на улицу, француженка прошла несколько шагов, опустилась под деревом на скамейку, стоящую прямо напротив полицейского участка, и потёрла раскорябанное лицо.

Мика тащилась вслед за Нуар, пытаясь мыслить логически. Что она сейчас собирается делать? Ждать, пока эта ненормальная тетка сменит гнев на милость?
Помощника еще вызвала… Наверное, такой же псих.
Хм, а где она работает? Я вчера и не посмотрела…
- Пойдём, позвезу тебя до дома.
Угу. Разбежалась.
- Спасибо, - язвительно, - доберусь сама.
И вдруг, внезапно, словно не в силах сдержаться, но очень-очень тихо:
- Нет у меня дома… - и громче, требовательней, - отдавай мои 50 долларов и разбежимся. Мне от тебя ничего не надо, я тебе тем более не нужна.
Мика проследила за жестом женщины.
- Извини. Сама виновата. О, кстати… - малышка ткнула пальцем себе в живот, скривилась от боли, - это что за ерунда? Ты что со мной сделала? Не знаю, чего я вообще тебя там, – взмах в сторону кобана, - защищала, ведь ты что-то дикое со мной сделала. Может, ты гипнозом занимаешься, а? Ты вообще кто такая?

Нуар закатила глаза. Она начинает доставать меня.
- Слишком много вопросов! - Прошипела, продолжая скользить пальцами по лицу, словно пытаясь оценить масштабы нанесённого ущерба.
Было больно. Но ещё больше - унизительно. И даже стыдно. За всё сотворённое. За безумный вечер, отвратительное утро. И Нуар не сомневалась, что у Данте будут очень интересные и язвительные мысли касательно её внешнего вида.
Наконец женщина подняла глаза на стоящую над ней девочку.
- Деньги получишь от моего помошника, поэтому подождёшь. - Да, прозвучало это грубо, но женщине уже просто надоело няньчиться с этим недоразумением. Потом француженка встала и начала медленно расстёгивать ремень на брюках. На улице никого не было, да и если бы и был кто-то, это вряд ли остановило её. Нуар аккуратно расстегнула ширинку и откинула в сторону край верхней части брюк, демонстрируя Имя, уходящее вниз, под белые кружева тонких трусиков.
Предоставляя девочке достаточное количество времени для изучения красивой вязи букв, она заговорила:
- Я думаю, в наше время каждому известно понятие ВС. Поздравляю, ты в тебе. - Она хмыкнула сама себе, не ожидая даже, что такие слова дадутся ей так непринуждённо. - В общем, ты Боец. Маленький пока и слабый... но, может, что-то и выйдет, посмотрим. Только не надо истерик, ладно?
Нуар поводила по Имени пальчиком, словно убеждая девочку, что оно настоящее, а не нарисованное, и заглянула в её испуганное личико.

А вот этого всего Мика не ждала.
Да, она слышала о каких-то там ВС, но искренне считала это бредом. А если и не бредом, то тем, что никогда ее не коснется. Бойцы, Жертвы, нападения… Воробушек не вникала в то, что не касалось ее жизни, и без того не простой.
Но те, кто мог ее взять в семью… Они что-то такое говорили…
- Я – Боец? То есть ты – моя Жертва? Это чего, бред такой, да? Не буду я твоим Бойцом, больно надо.

Нуар чуть дёрнула бровями.
- И не прошу. - Холодный, спокойный голос. Серьёзный. Впрочем, что скрывать - кольнуло. Было много Бойцов, желающих вступить с Нуар в связь - конечно, благодаря её Силе, вовсе не из-за личных качеств... Но всё же. Внутри неприятным червячком шевельнулась обида. Всё-таки собственный Боец. Он должен быть привязан, должен жаждать общения, должен скучать по каждому взгляду, каждому прикосновению... Таким был Кристоф. И для Нуар он был идеален. Всегда доступный, преданный, сильный...
Только ведь от природы не уйдёшь, верно?..
Сантье напустила на себя показное безразличие и торопливо застегнула брюки. Опустилась на лавочку.
- Тем лучше. Одной проблемой меньше.

Француженка сложила руки на коленях, время от времени потирая всё ещё ноющие запястья, и слушала девочку, не отрывая взгляда от ладоней. Серьёзно и задумчиво кивала, словно вникая в суть её проблем.
- Как я поняла, ты не из детского дома. - В принципе, сделать этот вывод было не сложно, всего лишь сопоставив множество мелких фактов и фактов. - Значит, тебе нужны деньги... Ты их получишь. Более того - я готова предложить тебе работу.
Нуар подняла глаза и посмотрела на девочку, словно на равную.
- Если захочешь, из тебя может выйти Страж. Всё зависит от твоих стараний. - Уголки губ чуть заметно скользят вниз. Это улыбка - лишь попытка толкнуть девочку на этот шаг, цель её - дать призрачную надежду на Связь... Должно сработать.
Не теряя своего достоинства даже в таком виде, француженка грациозно поднялась со скамейки и медленно обошла девочку по кругу, словно разглядывая. Она чувствовала, что та тоже хочет её оглядеть. Привыкнуть к виду, восхититься - как любой истинный Боец своей Жертвой - но женщина пока не хотела давать её такого шанса, а потому старательно избегала прямого взгляда, опускала лицо. Мика видела её уже множество раз, но теперь это было так сказать официальное знакомство.
- Нуар. Можешь называть меня именно так. "Нуар" по-французски значит... впрочем, это сейчас неважно. - Взгляд оценивающе скользит по скромной одежонке. - Как зовут тебя? Сколько лет?.. - Глаза касаются тёмного хвостика и пробегаются по симпатичным ушкам на голове, изучают сумку. Вопросы идут один за одним, не давай времени на ответ. - Тебе есть, где жить?.. Родители, как понимаю, отказались или умерли?.. Сколько с тобой ещё детей?
Женщина останавливается и замирает напротив, вдруг заглядывая в тёмные детские глаза.
- Ты похожа на пташку. Галчонка или воробья... Я могла бы звать тебя так, но меня больше интересует имя.

- Мангу?.. - Нуар напряжённо пыталась вспомнить значение до боли знакомого слова. Даже нахмурилась. - Ах, комиксы эти японские?.. Н-нет, я далека от вашей культуры... - Она в очередной раз вгляделась в черты девочки. А ведь она не совсем японка... Кожа не такая белая, а скорее загорелая. Вот что смутило меня в её внешности... Интересно. А в этой искренности и открытости, с которой она говорила, было что-то, что заставляло неприятно ныть душу. Боль была подобной той, что ощущаешь, видя брошенного посреди улицы щенка, мокнущего под дождём. Хочешь что-то сделать, но не можешь. Потому что "мы в ответе за тех, кого мы приручили"...
А если не приручали? Я не устанавливала Связь...
Правда? Пить надо меньше...
Чёрт...
- Если я тебе не нужна, то я не хочу быть Бойцом, особенно не твоим.
Ну, куда деваться от этой недетской серьёзности?.. Что с этим делать?
Ощутив прикосновение к своей руке, Нуар сделала шаг назад. Она сама была кинететиком, но ей не нравилась такая близость с девочкой. Нет, ну, на самом деле нравилась, но ведь малышка, даже толком не разбираясь в своей Силе, и не ориентируясь в мире ВС, чисто инстинктивно пыталась установить Связь... А это было не нужно сейчас.
- Поверь мне, девочка... - Голос мягок, но серьёзен. - Жизнь - гораздо более сложная штука, чем кажется на первый взгляд. И мир ВС ещё сложнее. Это не игрушки. Если ты хочешь существовать в этом мире, тебе нужно научиться сражаться. Иначе либо тебя убьют, либо ты будешь работать на правительство и убивать своих. - Да-да-да, стандартная речь представителя "Детей Ада". Впрочем, к чему выдумывать какие-то сложности, когда есть простые и легко доступные фразы. - Я сражаюсь за свободу ВС. Думаю, тебе лучше примкнуть к нам. - Конечно, лучше-то тебе на самом деле будет в Приюте, но Бойцы, даже такие слабенькие, лишними не бывают. И тут голос становится жёстким, сочным - заставляющим тоненькую нить Связи звучно вибрировать. Это ещё не Приказ, но... - Я бы желала этого.

Отредактировано Нуар Сантье (2009-01-03 02:23:47)

- Я буду делать то, что захочешь ты, чтобы я делала. В разумных пределах.
Француженка подняла несчастный взгляд на девочку, вдруг внимательно вглядываясь в её черты. Маленькая, хрупкая активная и, похоже, очень упёртая - под стать самой Нуар. И в то же время совсем другая - беззащитная, неспокойная, мягкая. Было в ней что-то очень близкое. Настолько, близкое, что внутри женщины всё напрягалось, как струна, и звенело - трепетно и напряжённо. Но от этого звука невозможно ныла душа - он был слишком непривычен, слишком опасен...
На мгновение она прикрыла глаза. Больнее всего нам могут сделать лишь самые близкие люди. Потому что мы связаны с ними тонкой леской - она продета сквозь наши сердца, стягивая между собой - и каждое неаккуратное движение может причинить страшную боль... Ей так не нравилось всё происходящее. Совсем не нравилось. Нуар хотела было встать с этой чёртовой лавки и просто уйти. Развернуться и побрести куда-нибудь по улицам города, стараясь затерять взгляд в многочисленных витринах... Но не могла. Девочка рядом будто не отпускала её. Занимала все мысли.
Имя на животе наконец успокоилось и теперь лишь приятно грело тело. Да, было трудно признать, но это было действительно приятно. И вообще, сидеть вот так, вслушиваясь в щебетание этой Мики тоже было очень уютно. Просто романтика какая-то.... Мысленно Сантье лишь фыркнула. Никакой Связи. Она не устраивает меня как Боец. Она нисколько не может быть полезна. Отдать девчонке деньги, подвести, и забыть о её существовании. Даже если она вырастит уровнем, полноценно участвовать в Боях она никогда не сможет - характер не тот. А подчинять её приказам будет как минимум некомфортно... Оставить и забыть - такова установка. Оставить и забыть - что может быть проще?..
- Деееержи. Это тебе. Может, хоть он тебе понравится, если не я.
Нуар тихо застонала и порывисто уронила лицо в ладони.
Ну, что ты от меня хочешь?.. Чего же ты хочешь?! Могу купить тебе игрушечный домик. Могу - настоящий, поселишь там своих "детей", как ты выражаешься... Не знаю, десяток плюшевых зайцев хочешь?.. Только не нужно таких взглядом. Не нужно слов - таких слов. Они бьёт хлёстко, жестко. Такие искренние и трепетные слова - они бьют по самому нежному - слишком жестоки, это нужно понять. Можешь обзывать меня, царапать моё лицо своими маленькими пальчиками... Но не нужно таких признаний, насколько красивых, настолько и глупых.
Просто дико болела голова, да и всё тело. Хотелось пить. И реальность была такой щершавой, неуютной, какой бывает она лишь после разгульного вечера с немеряным количеством спиртного и донельзя приятной компанией.
А малышка продолжала щебетать что-то - о еде и булочках. И, кажется, она была слишком доволна. Да что уж скрывать - Мика была чертовски счастлива, в кровь к ней, похожа, ворвалась ударная доза эндорфинов, и теперь она трещала без умолку, её заметно несло.
В плечо уткнулся злополучный заяц, и Нуар вздрогнула. Чуть отодвинулась в сторону - так, чтобы остаться на безопасном состоянии от Мики.
- Хочешь есть? Приедем на место - покормлю тебя. Сейчас у меня нет наличных. - Нуар заставила себя порыться по карманам пиджака. - Да и ничего, кроме документов.
Почему я перед ней отчитываюсь? Женщина провела пальцами по лицу, ощущая, как неприятно саднит раненую кожу. Кажется, сиё неприятное ощущение помогло вернуться женщине к своему нормальному состоянию.
- Потерпишь. - Проговорила она наконец холодно, глядя строго перед собой, и привычно подтянула к себе прявую ноги, беззвучно ставя её на лавочку.

Отредактировано Нуар Сантье (2009-01-05 03:43:59)

Et ta seur! Dante!..
Не то чтобы Сантье была не рада видеть подчинённого… Просто она сначала даже не узнала его. Недалеко от них с Микой просто припарковался дорогой спортивный магазин, и по улице к скамейке двинулся высокий мужчина – стильный и уверенный в себе ровно настолько, чтобы у Нуар вдруг сладко заныло в низу живота. И даже скорее не из-за сногсшибательного облика Норхейма, а потому что в памяти мгновенно всплыли картины прошлого… Елисейские поля, высокие каблуки, ладошка – в тёплой руке, вино, поцелуи… Внутри что-то тихо стонет.
- Доброе утро, госпожа Сантье. Я прибыл по вашим указаниям.
Заботливо предложенная рука проигнорирована совершенно. Нет, Нуар никогда не чуралась вежливых жестов со стороны мужчин и, как истинная леди, обычно отвечала на них, но… ей показалось, что проявление женственности сейчас выглядело бы скорее немощностью. На искарябанном лице ни  грамма эмоций.
Это ведь даже как-то по-джентельменски – увидев случайно слабость врага и впоследствии раскрыть ему уже свои слабости. Нуар даже усмехнулась себе мысленно и строго посмотрела в глаза мужчине, словно проверяя его на вшивость. О чём ты думаешь сейчас, Данте? Твой прекрасный аналитический ум уже обмозговал ситуацию и пришёл к соответствующим выводам? Естесственно… Но ты не позволяешь себе лишнего – сдержан и холоден – как всегда. Интересно же знать, что ты думаешь сейчас… Жаль, конечно, что пришлось показать тебе, что Сантье тоже может быть обычным человеком, я бы предпочла, чтобы ты не видел этого… Впрочем, ты слишком приближён к верхушке ДА, верно, серый кардинал Данте? Ты хранишь не один скелет в шкафу, уверена.
Медленно спустить ногу на землю и подняться во весь рост медленно и спокойно, всё также испытующе глядя на подчинённого. Мимолётный взгляд на ушастую девчонку, затихшую рядом на лавке от испуга и смущения.
- Мика. В ближайшее время она становится нашей гостьей… - Голос холоден, лицо непроницаемо. Наверное, этой маске придётся застыть теперь ещё на долгое время. По крайней мере до тех пор, пока её беспокоят призраки прошлого, пока ещё трепещет крошечная ниточка связи между ней и бездомной малышкой. – С соответствующим обращением.
Ты ведь видишь, всё видишь. Язвишь, наверное, мысленно. Я бы и сама готова сейчас над собой посмеяться. Напилась, попала в полицейский участок, попала под нападение своего собственного Бойца… который к тому же оказался бездомной девчонкой в два раза младшей меня по возрасту. Я бы с радостью посмотрела на себя со стороны, и мы могли бы посмеяться вместе. Если бы не было так грустно… Впрочем, тебе, Данте, тоже не слишком повезло с Парой, верно? Иначе ведь ты бы не стал накладывать швы на собственное Имя… А мы ведь чем-то похожи. Или мне лишь кажется, потому что при виде тебя в голове всплывает лишь образ моего погибшего Стража?
На дне разноцветных глаз появляется мимолётная искорка какой-то невозможной мысли, но мгновенно гаснет.
- Мы едем в офис. – Прямой взгляд на Данте, а голова между тем старательно переключается на деловой ход мыслей. Что у нас там? Смерть Гаки, исчезновение Аварэ, летящий ко всем чертям проект «Ностальгия». Если бы настроение было возможно испортить ещё больше, оно бы, вне всяких сомнений, испортилось бы. Но Нуар уже кажется, что хуже некуда. Разве что – по пути в офис они попадут под каток. Впрочем, какой каток, она и так чувствует себя едва выползшей из-под асфальтоукладочной машины. Вероятно, Гаки с Аварэ подождут. Первому уже всё равно, а второй наверняка появится как всегда невовремя и не в том месте – как чёртик их табакерки. Этот умеет…
Впрочем, Данте ещё ответит на вопросы касательно участия в Боях. И с Парой его нужно разобраться – не дай Боже этот чёртов «секретарь» шею себе ещё раз тронет… Складывается впечатление, что меня направили работать с кучкой инвалидов.
Нуар поворачивает голову к Мике, бросает сухое «Пойдём» и движется к машине, ощущая как неприятно ломит спину после падения на пол.
Впрочем, кто бы говорил.

- Гостьей, - кивок, говорящий о том, что норвежец все понял и принял к сведению. Значит, возвращать это создание туда, откуда она появилось, не придется, как и искать ее родителей. Это ведь, по сути, может очень сильно затянуться, даже если есть связи. Хотя, конечно, неизвестно, откуда и почему мог появиться ребенок на улице – не считая таких банальных вещей, как родители выгнали на улицу, сбежала из приюта/детдома, попала в секту и еще много логичных причин. Хотя, даже удивительно, как малышка еще умудрилась сохранить свои ушки в таком уличном окружении.
И окружении Сантье. Я уже ничему не удивлюсь, совершенно ничему. Впрочем, это сугубо ее дела, потому я не собираюсь туда влезать. Пусть сама разбирается со своими Бойцами.
- В офис? – переспросить лишь только для того, чтобы показать, что приказ услышан и будет выполнен. Конечно, это было несколько странно и удивительно вот так срываться рано утром неизвестно куда, чтобы просто подкинуть француженку до работы. Он все-таки не водитель и не таксист, она могла бы вызвать либо рабочую машину, либо, в крайнем случае, такси. Хотя, конечно, он уже привык к капризам Куроя, которые приходилось уж выполнять. Но. Это Курой. Босс-любовник, босс-ребенок, босс-экспрессия, босс-капризность. Это нельзя сравнивать. Наверное, это нельзя назвать любовью или чем-то возвышенным, скорее симпатией и привычкой. К хорошему так легко привыкать, как и к чему-то излишне плохому, но… в притягательном смысле этого слова.
Норвежец не изменился в лице, когда девчонка внезапно подпрыгнула на скамейке, словно у нее образовалось шило в соответствующем месте, после чего рванулась вперед и повисла на нем. Он не любит детей. Нет, конечно, нет такого, что он их ненавидит и желает стереть с лица земли… Просто он не испытывает к ним никакой особой любви, потому что считает, что от этих созданий нет никакой пользы. Только если чисто эстетическая, для мазохиста: смотреть на этот клубок нервов, энергии и рук и ног, который летает на запредельной скорости вокруг тебя и не перестает верещать.
Данте даже не стал вникать в то, что трещала эта маленькая птичка. Почему-то внезапно вспомнилась Ракка, когда он ее подобрал в холле ДА: столько же вопросов осыпалось на его бедную голову. Вот только тогда это было страшно, ведь каждый вопрос отдавался глухим звоном и болью в уставшей голове. А сейчас он был полон сил и готов выдержать любые превратности судьбы, даже самые трепливо-болтливые.
- Данте Норхейм, - легкий полупоклон, представляясь этой девчонке, после чего взгляд на француженку, серьезный и сосредоточенный. Впрочем, где-то на дне глаз можно прочитать – при очень большом желании – тщательно скрытое сочувствие, что эдакое чудо досталось именно Сантье. Легкое прикосновение к воротнику, словно поправляя его, а на самом деле – просто неподконтрольное желание коснуться Имени на шее и в очередной раз непроизвольно вспомнить этого чертового альбиноса.
Не сейчас, Данте, не сейчас. Еще будет время подумать о нем.
- Машина моя, - еще один кивок, после чего он разворачивается и идет в ее сторону, чтобы открыть дверь перед Нуар, чтобы та могла сесть, - К сожалению, она двухместная, поэтому вам, Мика, придется ехать на коленях у вашей Жертвы, поскольку за руль я не могу никого пустить, - говорит спокойно, просто констатирует факт, с которым придется смириться. Он подчиняется сейчас Сантье, но это не значит, что он будет выполнять ее любые прихоти, если она вдруг захочет сесть за руль сама. Его машина только для него, и с этим ничего не поделать.
- Куплю тебе мороженое, - еще один кивок, после чего он застывает рядом с открытой дверь, спокойно и внимательно глядя на свою новоиспеченную начальницу, словно говоря, что ей не стоит медлить, если она не хочет еще больше проблем от этой девчонки. Ей повезло, что норвежец отличается ангельским терпением и умением профессионально пропускать мимо ушей ненужную информацию. Хотя, конечно, при большом желании он мог воспроизвести все сказанное ей, но вот – увы! – по природе он был невероятно молчалив, а потому не стал бы себя утруждать. Это скучно, просто скучно.

Сантье, ты только подтверждаешь себя, как стерву сейчас. Так… вести себя. С ребенком. Я понимаю, я не отличаюсь особой любовью к детям, но так с ней… Это жестоко, слишком жестоко.  Я могу сказать про себя, про отрицание. Но я взрослый, состоявшийся человек, как и моя Жертва. А потому я могу и умею бороться с тем, что мне не нравится. Но ты же осознанно делаешь девочке больно своими словами.
Некоторая снисходительность в отношении к француженке сменилась внутри мрачным неодобрением. Ни слов, ни действий. Данте считал, что обижать детей и делать им больно – это лишь для трусов и слабаков, которые не могут найти себе достойного противника, а потому срываются на тех, кто не сможет ответить им в достаточной мере. Ему не понравилось поведение Сантье, хотя он и мог еще понять, что ей не хотелось себе в Бойцы маленькую девочку. Да узнают – засмеют. У такой сильной Жертвы, у только что вступившей в пост главы «Детей Ада» природным Бойцом маленькая чумазая беспризорница, которая даже не проходила нигде обучение. Но это лишь с точки зрения выгоды, с точки зрения авторитета и репутации. Есть ведь и другая сторона медали, не потеряешь ли ты человечность в погоне за собственной силой, сможешь ли ты поднять руку на ребенка, который лишь волею злой судьбы оказался привязанным к тебе, даже не по своему желанию. А слова – слова бьют сильнее, чем даже физические удары, порой.
Зря ты так ведешь себя, Сантье. Зря. Если придется сейчас выполнять какие-то твои приказы в этой области – ты прекрасно знаешь, что я не буду на твоей стороне.
- Ты не права, - холодно высказать в спину женщине, которая неторопливо, словно на прогулке, отправилась вслед за убежавшей девочкой, размазывавшей слезы по щекам. Сейчас не до субординации, в этом нет разделения на «ты» и «вы», он равен ей по силе, а потому имеет право сообщить свое мнение. Но только сообщить, поскольку влезать в чужие разборки не будет.
Норвежец достал из кармана пачку, чтобы извлечь оттуда сигарету и задумчиво покрутить ее в пальцах, глядя в сторону удалившейся порознь Пары. Ему было жаль девочку, которой придется терпеть капризы этой французской стервы, ведь ответить она не сможет. Он предполагал, что у Сантье в наличии некоторая беспринципность, что стирает барьеры между «правильно» и «неправильно», моральные барьеры. А потому она без труда начнет приказывать, даже ребенку. Хотя, он мог и ошибаться. И это было бы хорошо.
Когда девочка вернулась обратно, Данте понял, что забыл даже закурить, но не стал этого делать в присутствии ребенка, так и остался с сигаретой в руке. Встретился с Микой взглядом и нахмурился, прочитав там такую горькую безнадежность, которая просто не должна быть у детей. Не должна. У них должно быть детство, пускай свое и своеобразное, но оно должно быть. Он ведь ушел из «Судей», когда поступил приказ уничтожать школы и детей. Он просто не мог этого делать. Просто так, как бы между прочим, убивать людей, а на невинных детей руку поднять не в состоянии. Гребаное благородство? Чертово воспитание? Мораль? Данте не знал, но он был таким и не мог ничего поделать с собой.
- Она может приказывать мне только по работе, - ответил он, опуская руку девочке на плечо и еле заметно сжимая его в знак поддержки, - Если честно, я не знаю, чем я могу помочь тебе, - норвежец легко коснулся ее мордашки, стирая еще блестевшие дорожки слез, - Потому что я не могу помешать установке Связи. Я могу обеспечить физическую безопасность, но не эмоциональную. Хотя могу тебе сказать… - еле заметная полуулыбка на лице, - …мне тоже не повезло с Парой. Я думаю, мы сможем что-то придумать вместе, - он коснулся кончиками пальцев воротника и подмигнул девочке, после чего перевел взгляд на подошедшую к Мике со спины Сантье, неощутимо мрачнея. Данте не одобрял ни ее действий, ни ее слов. Ничего. А ведь эта стерва даже не сделала скидку того, что общается с ребенком, маленьким ребенком. Это непростительно, пожалуй.
Кульминация картины! Нет, я точно попал в дурдом. Врачи, выносите. Где ваши белые халаты?
У него сейчас не было ни капли жалости к сидевшей на асфальте Нуар. Равноценный обмен. Все возвращается к тому, кто это начал, так устроен мир.
- Вставай, Сантье, - холодно и ровно, все-таки закуривая, - так ты ничего не изменишь. Ты сама виновата, - вот такой резкий переход на «ты», как у него часто бывает.
- Мика, тебе купить мороженое? – снова взгляд на чумазую беспризорницу. Теперь уже не из-за приказа или чего-то еще. Просто из симпатии к ребенку, чтобы хоть как-то можно было поднять ей настроение.

Кажется, у него получилось хоть чуть-чуть успокоить девочку. Он никогда не был мастером отношений, у него никогда не было той самой «воспитательной жилки», которая позволяет легко сходиться с маленькими детьми. Ну, хорошо. Относительно маленькими. Сколько этой Мике лет? Лет 15-16, не больше ведь.
Но сейчас она внимательно слушала его, перестав плакать. Она ведь все-таки маленькая, но женщина, а с ними у него получалось неплохо ладить, если не сказать, что очень даже неплохо.
- Боец, - спокойно ответил, внимательно глядя на девочку, - Хорошо, я расскажу тебе. Это намного проще, чем просвещать Жертву в вопросах Силы, - норвежец легко потрепал Мику по волосам, показывая, что он сейчас ее не оставит. Да и просто возникло сиюминутное желание так сделать. Наверное, в этом он в некоторой мере походил на свою Жертву, так же позволяя себе идти на поводу у своих желаний, не обращая внимания на чужое мнение и вопросы по этому поводу.
Честно говоря, Данте несколько растерялся, когда девчушка с такой искренностью к нему прижалась, повторяя его имя. Он не привык к такому выражению чувств, не привык к излишней эмоциональности. Где-то в глубине голубых глаз мелькнули искры удивления, но внешне же он не изменился, лишь мягко приобнял девочку, оставив сигарету в уголке губ. Да, неудобно, но что поделать.
- Потом, так потом. Когда ты захочешь, - мягко ответил, еле заметно усмехаясь и поднимая взгляд куда-то вверх, поверх машины, -  И на аттракционы свожу, - зачем он сейчас это говорил, он и сам не мог понять. Но это значило, что так и будет, ведь он привык выполнять свои обещания. А что ему стоит в один из своих выходных не махнуть куда-нибудь одним днем за город, а, например, сводить девочку в парк аттракционов, или зоопарк. Ему от этого ничего не убавится, а ребенку будет приятно.
Как компенсация за столь отвратительное поведение Сантье.
Конечно, можно было прятаться за напускным равнодушием и невозмутимостью, говоря, что это лишь компенсация и излишняя сентиментальность, но на самом деле, пожалуй, ему просто отчего-то была симпатичная эта маленькая чумазая девчушка. Нет-нет, здесь нельзя говорить о какой-то извращенной любви, не то что педофилии. Просто было в ней что-то такое… беззащитное и отчаянное, в то же время. И это подкупало и способствовало появлению желания защитить это ушастое создание.
Пап?!
Так легко сорвавшееся с губ Микки слово, обнявшие за талию тонкие ручки, спрятанное него на груди лицо – это несколько вывело норвежца из равновесия, заставляя чуть недоуменно затянуться, все еще не отрывая взгляд от дороги, и потом все-таки опустить его на девочку. Не надо было быть великолепным психологом, чтобы понять, насколько девочка сама смутилась от непроизвольно вырвавшегося слова, потому Данте не стал заострять на этом внимание. Нет, он, конечно, прекрасно понимал, что со временем у него возникнет совершенно естественное желание жениться и завести детей… Но все-таки он пока точно осознал, что ему будет несколько непривычно сейчас, а потому можно и повременить.
Мика отстранилась, не глядя на него, а Данте еле заметно усмехнулся, потрепав ушастую по темным волосам, после чего продолжил молча курить, облокотившись о свою машину и лениво наблюдая за Парой из-под ресниц.