- У нас с вами разные понятия о «вовремя», госпожа Сантье, - вздрогнуть синхронно с упершей ему в грудь ладонь Нуар и почувствовать, как расширились зрачки от того небольшого количества Силы, что скользнуло по образовавшейся тоненькой ниточке Связи. Дыхание сбилось, а медленно бьющееся северное сердце пропустило удар. В голове же – Dæven! – стало почти сразу пусто, словно все мысли сдуло. И пульсировало только одно единственно слово: «Сила».
Силасиласиласиласила.
Монотонное гудение действует на нервы, потом хочется закрыть уши руками, чтобы не слышать его, чтобы избавиться, наконец, от этой горькой правды, что все Бойцы чертовски зависимы, что свобода – лишь иллюзия. Они свободны, да, но лишь до поры до времени, пока им не придется сейчас, как Данте, бороться с собой, ощущая рядом полную Силы сильную Жертву.
Хриплый выдох. Опасно, очень опасно. Внутри где-то бесится *создание*, а на клыках *его* металлический привкус. Привкус крови. Той, которой норвежец кашляет, оставляя красные разводы на белых бинтах на ладони. Если он сейчас расслабится, что его руки будут дрожать, а сознание точно поплывет в неизвестном направлении. Потому он и знает, что сейчас не время терять себя, давать волю слабости, что волнами накатывает.
- Госпожа Сантье, - ответить тихо и хрипло, не мигая, глядя в необычные разноцветные глаза стоящей напротив женщины, и уже не видя почти ничего, кроме этих глаз. Разве вы ничего не чувствуете? Разве вы не понимаете, что сейчас вам надо просто развернуться и уйти. Дальше, далеко отсюда. От меня. Я с трудом себя контролирую, держусь из последних сил. Вы бесстрашная, госпожа Сантье, или просто беспечная?
Имя на шее горит, заставляя поморщиться от этого напоминания принадлежности, а на бинтах проступают еще капли крови. Хочется, с одной стороны, уйти отсюда самому. Дальше, как можно дальше отсюда, а потом забыться сном без сновидений. Или… вот об этом «или» думать не хочется.
Оторваться от стены, держась еще твердо и уверенно, и – тут, право, можно и самому удивиться! – легко поднять Жертву, словно маленького ребенка, и поставить на стул, куда она до этого хотела его посадить. Теперь их глаза напротив, можно не опускать голову, чтобы говорить с ней. Хотя, конечно, хочется совсем не говорить.
Данте достаточно резко выбросил руки вперед, упирая их в стену по обе стороны от госпожи Сантье, все так же не отрывая от нее странного и немного расфокусированного взгляда. Чуть приблизиться, перенося свой вес на руки, тем самым поддерживая себя в вертикальном положении, после чего, склонившись к ее маленькому и аккуратненькому ушку, медленно выдохнуть, опаляя его своим сухим горячим дыханием:
- Здоровыми, госпожа Сантье?.. – замолчать, как-то странно оскалившись, и теперь немного отодвинуться, позволяя Жертве на несколько мгновений уловить на дне черных расширенных зрачков зарождающееся безумие Зверя. Или сейчас лучше будет сказать жертве?
Опасно, но я уже устал это повторять.
Конечно, лучший вариант восстановления – это Подсистема. Но туда норвежец никого не пустит, там все труднее сдерживать *создание*, которое *себя* не контролирует, материализуясь, тяжелой меховой шкурой ложась на плечи, сгибая и подчиняя *себе*. Оскаленная пасть захлопывается всего в паре миллиметров от даже не дрогнувших ресниц. Идеальная выдержка. Невозможно быть другим, когда тебя с детства учили, как обращаться со Зверем. Проклятый?
Облизать пересохшие губы, чувствуя железный привкус крови, и усилием воли подавить зарождающийся кашель еще в груди:
- Вы хотите помочь мне выздороветь? – голос не дрогнул. Браво! Можно самому себе поаплодировать за силу воли. В этой фразе нет ни праздного любопытства, ни напускного равнодушия. В ней нет эмоций вообще, кажется.

Может, перестарался?
Удивление в широко распахнутых и таких необычных разноцветных глазах, дрожь, электрическим разрядом изогнувшая тонкое девичье тело, ставшая мгновенно нестабильной аура – даже все это не заставило сейчас норвежца остановиться и подумать рационально о том, что происходило. Какая-то струна задета, загудела, запела внутри нее, порождая боль и воспоминания. Сильные, горькие воспоминания, заставляющие на мгновение отшатнуться, так и не отрывая взгляда от лица женщины.
Когда она стала внезапно ловить воздух ртом, словно задыхаясь, медленно оседать, опираясь на его плечи, Данте не смог придумать ничего более разумного, чем качнуться вперед, прижимая Сантье грудью к стене, не давая ей упасть, так как сил держать ее самостоятельно не было. Тонкий и удивительно приятный аромат дорогого парфюма, смешанный с неуловимым запахом женского тела, ударил по обонянию, заставляя крылья носа раздуваться, как у породистого жеребца, вбирая его в себя. Это сводило сейчас с ума, заставляя бороться с дрожью в теле и накатывающей неумолимыми волнами слабостью.
Волна чужих эмоций, накрывшая молодого человека с головой, заставила его упереть голову в стену, так же хватая воздух ртом, как до этого делала Жертва. Чужое все, непривычное, оно вызывает отторжение, заставляя вздрогнуть, когда эту пелену прорезает тоскливый вой, звенящий в ушах. *Создание* собирается внести свою лепту в этот калейдоскоп ощущений, возвращая Данте в реальность, слабую, еле ощутимую, но реальность.
- Госпожа Сантье? – хрипло спросить, даже не надеясь пока на ответ и понимая, что она сейчас потеряна для него, что не слышит его, что бы он не говорил ей. Тихо задрожать всем телом, чувствуя на губах привкус собственной крови, и прорычать, даже не глядя на присутствовавших на проходной охранников, - Вон. Все вон. Вернетесь по приказу, - охрана была вышколена настолько, что тут же покинула помещение, даже не осмелившись задавать вопросы. Увиденное же ими останется только здесь, и нигде более.
Медленно выдохнуть, удерживая Сантье в вертикальном положении, и скользнуть взглядом по бледным скулам, изящным губам, красивому изгибу шее, провести рукой вдоль ее тела, очертить бедра, но не больше. Нельзя. Совсем нельзя.
Мягко усадить француженку на стул, опираясь рукой о стену над ее головой, и прикрыть глаза, пытаясь восстановить дыхание, успокоить *создание*, нервно хлеставшее жестким хвостом по худым бокам. Тише… тише… тише… медленно приблизиться к нему, показывая открытые руки, что он не желает зла. Спокойно, родной, спокойно. Мягко поймать за морду и прижать ее к груди, поглаживая по вздыбленной шерсти. Наверное, он похож был бы сейчас на дрессировщика, но это лишь игры воображения, замкнутые стены воспаленного и ослабленного сознания.
Внезапный удар Силы, которого норвежец никак не ожидал, ударил по нему сильнее ядерной бомбы по маленькому городку. Тихий, хриплый стон сорвался с его губ, зрачки сжались в еле заметные точки, а ноги, в конце концов, подогнулись, отчего он тяжело упал на колени, перед сидевшей на стуле Жертвой, склоняясь головой вниз и упираясь ослабевшими руками в пол. По телу его прошла сильная дрожь, словно комкая, ломая и коверкая все, находившееся внутри.
Сила, которая бесконтрольно поступала от Сантье, походила сейчас на извержение вулкана, на поток лавы, которая потекла внезапно по венам, обжигая, сжигая изнутри, _опаляя_. Наверное, где-то в глубине сознания зародилась подсознательная, совсем неожиданная радость тому, что еще раньше он напичкал себя транквилизаторами, которые не давали ему в полной мере ощутить все счастье от поглотившей его волны Силы. В ней можно непроизвольно раствориться, теряя себя, забывая о том, что было, что есть, что будет. И опять... такое ощущение, что вой разрывает барабанные перепонки, заставляя опять закашляться кровью, хрипло и надсадно. Опять накрывает крупная дрожь, и норвежец устало закрывает глаза, все еще продолжая бороться с подступающей темнотой и слабостью.
И шаги. Мерный стук лап раздается в голове вместе с тихим шелестом цепи, когда *создание* еле ощутимо касается поверхности, скользя их одного угла клетки в другой. Тихое грудное рычание, а потом неожиданный удар мощным плечом о невидимые прутья, заставляющий Данте в очередной раз вздрогнуть, глубоко и тяжело дыша. Рука непроизвольно тянется за пачкой сигарет, чтобы, мелко дрожа, пытаться прикурить в течение полуминуты, так и не поднимая головы. Успех! Дым знакомо клубится в легких, после чего покидает измученный организм через нос.

Надо собраться и успокоиться, причесать свои мысли.
Силовой голод отступает, оставляя за собой опустошенность и лишнюю слабость. Хорошо только то, что теперь можно не отвлекаться на стучавшую в голове мысль «Сила», что теперь остается лишь физическая слабость и усталость, а с этим может бороться даже простой человек.  Даже – ключевая фраза, потому как к таковым себя норвежец не относил, пожалуй, никогда.
Постепенно справиться с дрожью, медленно дыша и не обращая внимания на стук крови в висках. Он даже не поднял голову, когда его еле слышно позвали чужим именем: Данте было абсолютно все равно, кого он и кому напомнил, как и чужие эмоции, с пережитками которых он до сих пор с трудом боролся, которые выходили из него приступами дрожи. *Создание* помогало ему, сжигая и просто раздирая на кусочки то живое у него в голове, что могло ему теперь повредить, пока он слишком далек от восстановления, от своего обычного спокойного и сильного состояния. Как же просто уничтожать в себе чужие эмоции, выжигая себя изнутри, закаляя себя, словно сталь.
Очнулась, значит. Это хорошо. Мне не нужны очередные трупы.
Продолжить сидеть все также на четвереньках, упираясь руками в пол и даже не пытаясь стереть текущую из уголка губы струйку крови. Впрочем, мысленная отметка: сухой кашель поранил горло слишком сильно, надо будет проверить дома, но сейчас волноваться незачем, все не так страшно, чтобы можно было начинать уже сейчас наводить панику и звонить докторам. Он их никогда не признавал. И не признает.
Резкий рывок за волосы, и Данте послушно поднимает голову, встречая раздраженный и несколько разочарованный взгляд француженки, вдыхая дым сигареты, которую он держал во рту. Как оказалось, очень вовремя: уже через пару секунд одним ловким ударом женщина отправила чем-то помешавшую ей палочку в полет, а потом отвесила ему пощечину, видимо, рассчитывая, что это приведет его в чувство.
- Я вас слушаю, - выпуская дым, ответить хрипло, после чего медленно облизать пересохшие губы, чуть щурясь и не давай ей почувствовать всю тяжесть своего пронзительного взгляда голубых теперь глаз. Закашлялся снова, словно задыхаясь, прикрывая рот рукой, после чего прикрыл глаза, словно она и не к нему обращалась.
*Создание* тихо зарычало. *Ему* не понравилось отношение этой Жертвы, очень не понравилось. Потому надо успокоить *его*, чтобы не сорваться на эту оказавшуюся в неподходящее время в неподходящем месте женщину. Данте сейчас все равно, что от него хочет эта странная француженка, распоряжавшаяся им, словно своим подчиненным. У него сейчас только один хозяин, и это точно не она.
- Вам нравятся мужчины в форме? Что ж, придется сходить в магазин военной амуниции, чтобы вас не разочаровывать, - на губах насмешливый оскал, который смотрится страшно в сочетании с так и не стертой кровью в уголке губ и полубезумными огоньками на дне ледяных глаз. У него есть силы язвить, а это значит, что он постепенно приходит в себя. Норвежец медленно встал и, даже не отряхивая штаны, сел на стул рядом с француженкой, доставая из пачки новую сигарету и прикуривая.
- Чем обязаны, госпожа Сантье? – глаза б мои вас не видели, уши да не слышали б. Даже не посмотреть на нее, наглухо закрываясь щитами, которые не позволяют ей ничего считать по его ауре – благо Силы теперь более чем достаточно, хоть и приходится усваивать ее медленно.

Данте равнодушно проследил за тем, как женщина несколько истеричным движением вырвала у него из рук пачку, которую он собрался уже убрать обратно в карман, и чуть пожал плечами, затягиваясь сигаретой, которую она по неосмотрению оставила ему. Ему сейчас это было нужно, просто необходимо, чтобы успокоить еле заметную дрожь рук, вернуть себе обычную внимательность и отогнать подплывающую, словно издалека, темноту. Теперь он был готов в любой момент перехватить тоненькую ручку Нуар, если бы так захотела «помочь» ему избавиться от этой последней сигареты.
Подчеркнуто медленно затянулся, прекрасно понимая, что это раздражает француженку, и лишь мысленно усмехнулся, отмечая, как она с полуудивлением и каким-то глухим раздражением пристально рассматривала его, словно он был какой-то неведомой зверушкой. Или все-таки Зверушкой? Собственная горькая шутка заставляет усмехнуться, после чего молодой человек опять затягивается и медленно выдыхает успокаивающий дым, чтобы чуть удивленно приподнять брови, когда Жертва впихнула ему в руки какую-то бумажку, видимо, документ. Он скользнул по нему взглядом, понимая, что прочитать сейчас все равно не сможет, ведь все расплывалось перед глазами, потому он и не придумал ничего более разумного, чем хладнокровно убрать эту бумажку во внутренний карман куртки, чтобы разобраться с этим позднее.
А… Что-то, кажется, припоминаю. К нам обещали направить сотрудника французского филиала «Детей Ада», компетентного и как нельзя подходящего на пост… Дайте-ка припомнить. Замдиректора? Возможно. Значит, эта бумажка говорит о назначении. Получается, что эта дамочка сравнялась по посту с Куроем. Бинго, Данте. Потому она себя так и ведет. Впрочем…
- Увы, найти их вы там не сможете, - выдохнул дым, поднимаясь на ноги и, не давая себе усмехнуться, когда он снова стал намного выше нее, - Их сейчас нет на месте по уважительным причинам, которые в данный момент я озвучить не могу, -  Первый по причине смерти, второй – комы. Впрочем, надеюсь, что Тенши уже скоро выкарабкается из такого состояния, он нужен и здесь, - Потому с любыми интересующими вас вопросами, госпожа Сантье, вы можете обращаться ко мне, как к человеку, находящемуся в курсе всех дел в отсутствие своего начальника, - он никак не изменил интонацию, но сразу было понятно, что он выделил это слово, подчеркнув, что никому, кроме Куроя не подчиняется, - Впрочем, я полагаю, что пообщаться с вами относительно дел мы сможем только завтра с утра, - его голос был совершенно ровный, хоть и с небольшой хрипотцой. Заметив, как она все еще пристально рассматривает его шею, Данте несколько поморщился.
Чуть бы вам побольше тактичности, госпожа Сантье, и вас бы можно было спокойно терпеть.
*Создание*, все еще дыбя шерсть, смотрело на француженку, но, впрочем, *ему* это скоро наскучило, поэтому, опустив морду на большие лапы, *оно* временно прикрыло алые глаза, находясь в состоянии полной отрешенности и равнодушия. Нет, к сожалению, *создание* не устало. *Ему* просто стало скучно.
Дан же не мог не выдохнуть с облегчением, последний раз затянувшись и выдохнув дым, после чего, насмешливо глядя на француженку, затушил сигарету о пол. Имя напомнило о себе резким уколом в шею, что заставило молодого человека еле ощутимо прикоснуться к окрашенным алым бинтам на шее, словно успокаивая его. Голова немного закружилась, но Данте все равно продолжил стоять, спокойно и невозмутимо глядя на миниатюрную Жертву, что стояла напротив.

Данте прекрасно видел, как рассержена и раздражена госпожа Сантье, но он даже и не подумал сделать хоть что-то, что могло бы успокоить ее – например, вести себя не так, как он вел себя обычно. Ее голос был идеально ровным, видимо, сказывалась многолетняя практика общения с подчиненными, когда нельзя показывать другим свои эмоции.
Не обратив внимания на сказанное Жертвой, он рассеянно пошарил по карманам, размышляя, не найдется ли где еще затерявшейся пачки сигарет, которая все же ему была необходима.
Чертова Сантье! Так обращаться с сигаретами, которые мне так сейчас нужны.
- Я знаю, зачем вы сюда прибыли, - лениво отмахнуться, словно от назойливой мухи, которая кружит вокруг. Зачем говорить то, что и так понятно и известно? – Я вам сказал, я введу вас в курс дела завтра. Сейчас не вижу смысла разговаривать ни о «Ностальгии», ни о наших генетиках, - отозваться равнодушно, проведя рукой по волосам, чтобы хоть как-то их пригладить. Он не рассчитывал сегодня приехать в здание, потому и не был одет соответствующе. Медленно вдохнуть и выдохнуть, чувствуя, как что-то хрипит в горле, и задумчиво потереть переносицу, ощущая под пальцами тонкую линию шрама. Невероятно хочется уже, наконец, отправиться домой и принять горячий душ, после чего лечь отсыпаться: все-таки стоять на ногах двое суток – это уже слишком. Да и даже у норвежца нервы не железные, хоть так и кажется со стороны. На него столько всего обрушилось за эти пару дней.
- Госпожа Сантье, довожу до вашего сведения, что я подконтролен только господину Курою Тенши, потому ваша власть на меня не распространяется, - склонить голову в вежливом кивке, не отрывая взгляда от ее глаз, пряча на дне своих насмешливые искры, - И, госпожа Сантье, я уже сказал, что вводить вас в курс дел организации я буду завтра, - чуть поморщиться, словно показывая, что ситуация напоминает ему общение с маленьким капризным ребенком. От того что она спросит что-то или скажет еще тридцать пять раз, его ответ уж точно никак не изменится. По крайней мере, сейчас. Может, завтра все будет иначе, когда он будет в полной силе, когда он сможет четко и ясно выполнять работу – но уж точно не сейчас.
- Моя шея не имеет ни малейшего отношения к делам организации, - отрезать достаточно жестко, опасно щурясь и предусмотрительно проверяя Силовые щиты. Ее не касается наличие Имени на шее, ее не касаются зашитые кровоточащие буквы, это исключительно его личное дело.
Врач. *Создание* глухо рычит, медленно открывая алые точки глаз, реагируя на это ненавистное слово. Ни Данте, ни *оно* не испытывают огромной любви к этим людям. Быть врачом иногда бывает хорошо – это лишь очередной способ официально убивать человека.
Не провоцируйте меня, госпожа Сантье, не играйте с огнем. Все не так просто.
- Ваши желания, к моему глубочайшему огорчению, идут в разрез с моими, - сказать холодно, показывая свою северную сущность, невозмутимо и хладнокровно направляясь к столу охранника, на котором его внимательный взгляд заметил только начатую пачку сигарет. Легко присесть на край стол, доставая очередную, после чего предусмотрительно убирая пачку по внутренний карман куртки, и поместить еще пока не прикуренную сигарету в уголок рта, лениво проверяя карманы на наличие зажигалки.

Пропустить мимо ушей разъяренное шипение дикой кошки, спокойно и невозмутимо, погрузившись в себя, мысленно раскладывая события последних двух дней по полочкам. Надо было собраться, хотя и кружащаяся голова мало этому способствовала. Настроение ушло в такой глубокий минус, что, кажется, хуже уже некуда. Как же ему все надоело, что творилось вокруг. Сейчас сложилось впечатление, что весь мир крутился исключительно вокруг него, потому ему требовалось постоянно быть на ногах, без сна и покоя, потому что, видите ли, если он сомкнет свои ясны очи, то вокруг обязательно случится апокалипсис локального масштаба, если еще пока не мирового.
- Хорошо, госпожа Сантье, - склонить голову в послушном кивке, представляя сейчас из себя исполнительного подчиненного, - Завтра все документы будут у вас на столе, только вот… - он прищурился, задумчиво скользя взглядом по стене перед собой и размышляя, как же преподнести этой маленькой стервозной Жертве печальную новость, что Гаки покончил с собой в палате лежавшего в коме Тенши, - Господин Рюноскэ, к сожалению, встретиться с вами не сможет, как я уже говорил, по весьма уважительной причине, по которой он уже не сможет встретиться ни с кем, - голос его был равнодушным, словно он сейчас говорил не о смерти человека, а о чем-то банальном, как, например, утренняя почта, - Я полагаю, вы поняли, и мне нет надобности пояснять, что именно я имел в виду.
Он чуть запрокинул голову, каким-то усталым жестом взъерошив волосы на затылке, непроизвольно показав тем самым, что он все-таки самый обычный человек, для которого две суток на ногах – это не прогуляться до соседнего магазина за хлебом.
- Госпожа Сантье, ваш кабинет вам покажет кто-нибудь другой сегодня, либо я завтра, - ему уже надоело спорить с этой безумной женщиной, но и сдаваться ей он не собирался, - Вы говорите, вас так беспокоит здоровье ваших подчиненных, - он говорил спокойно и достаточной миролюбиво, - тогда, вероятно, вы должны заметить мое состоянии и перестать меня мучить несуразными в данный момент приказами о кофе и показе вашего кабинета, - закуривать он все же не стал, так и остался сидеть на краю стола с так и не зажженной сигаретой в уголке рта.
Шею начало нестерпимо жечь, потому он поморщился, скользнув кончиками пальцев вдоль бинтов, очерчивая красные разводы и понимая, что небольшая струйка крови скользнула за ворот, что было весьма неприятно. Что поделать, придется поменять бинт, и сделать это, к сожалению, в присутствии взбалмошной француженки.
- Прошу прощения, - прохладно вежливо извиниться и слезть со стола, поворачиваясь к ней спиной и вытаскивая из внутреннего кармана мантии свежий бинт, потом легко скользнуть пальцами у завязки, после чего окрашенная красным белая лента кольцами легла на стол. Данте был, наверное, даже рад, что не видел своего отражения, как и не видел Имени – окрашенным кровью, с зашитыми несколькими буквами, походившее сейчас на неудачную шутку любителя играть с острыми предметами. А теперь медленными уверенными движениями наложить новый бинт, скрывая свое Имя, словно в надежде, что это поможет ему не думать о нем, а испачканный же полетел в мусорную корзину.
Норвежец, прикрыв глаза, медленно вдохнул и выдохнул, после чего присел на стул, поднимая спокойный взгляд голубых глаз, на дне которых можно было прочитать нечеловеческую усталость, на Жертву и, на всякий случай, укрепив щиты, стал терпеливо ждать ее дальнейших действий.

Знакомые ругательства прорезали воздух совсем рядом, звучащие как-то по-детски из уст этой миниатюрной женщины, которую можно было запросто принять за подростка. О! Ругательства на любом языке так ярки, что их без труда можно различить, даже не зная самого языка. Впрочем, французский относится к одной языковой группе, что и итальянский, потому Данте даже, кажется, удивленно вскинул брови, размышляя, как может такая с виду милая барышня ругаться такими непристойными словами. Он, конечно, даже мог предположить, что сейчас творилось в ее очаровательной головке, только вот желания делать это не наблюдалось.
Наверное, конечно, стоило бы сказать, что причина не в «Приюте» и даже не в «Клейморе», а в том, что Гаки оказался просто слабаком, который не нашел в себе силы оставаться в живых. Тенши, неужели ты всех своих любовников доводишь до такого состояния? Хотя… природную Связь ничто не заменит. Горько осознавать, но это так. Хотя, конечно, можно и подождать, теша себя мыслью, что потом. Все-все-все потом. А вот когда наступит это самое мифическое потом… Вот тут история старательно умалчивает. А оно, вообще, может и не наступить. У ВС продолжительность жизни короче, чем у простых людей и, наверное, легко догадаться почему…
Для чего он говорит, кому? Все это глупости, эти бесполезные слова. Он не любит много говорить, а эта маленькая французская стерва заставляет своей капризностью тратить его недельный словарный запас. Ну ничего, ничего. Будет и на нашей улице праздник. Но внешне – сама невозмутимость. Говорят ведь, что самые страшные сумасшедшие – тихие. Кто знает, что творится у них в голове? *Создание* вальяжно кивает, поднимая голову, чтобы показать, что именно творится в голове у данного конкретного психа. Только вот, пожалуй, никто об этом никогда не догадается. Или… может, у Гина уже есть какие-то догадки? Ему не сильно повезло, получить себе «проклятого» Бойца со Зверем, которого будет необходимо сломать, чтобы потом перекроить под себя.
Хватит ли сил у тебя, Хакару? Хватит ли?
Глупая идея – обращаться к этому красноглазому лису, даже если он сейчас далеко, и это лишь воображаемый разговор. Потому что Имя не спит, оно опять отзывается, неприятно горяча шею, отзываясь легким покалыванием. Нельзя смотреться в зеркало, нельзя.
Сдавленный выдох рядом заставляет насторожиться, но никак иначе норвежец не отреагировал: он продолжил работать с бинтами. Чем меньше Сантье будет смотреть на эту красочную картину, тем меньше шансов, что она прямо сейчас упадет в обморок.
- Что ж, ты видела мое Имя, - он ответил фразой, которая совершенно не относилась к тому, что до этого слабо выдавила из себя француженка. Отношения ВС могут быть только на равных, потому он и употребил такое обращение, как "ты", - И здесь мне помощь не нужна.
Конечно, ты же не собираешься лазить у меня в голове, пугая тараканов и оказывая психологическую помощь Зверю.
- Хорошо, госпожа Сантье, - кивнуть, принимая теперь уже разумные приказы начальства. Хотелось просто сказать, «добавьте в свои слова логику и разумность, и я смогу спокойно вам подчиняться, не раздумывая над плюсами и минусами вместо вас», но он лишь отрицательно покачал головой, поднимаясь на ноги, - Не стоит утруждать себя, госпожа Сантье, меня ожидают в холле, а оттуда я уже доберусь до дома, - ей не стоит знать, что машину все равно, даже при таком состоянии, поведет он сам. Хотя, конечно, он и не знает, умеет ли водить машину Ракка, - Благодарю за понимание, - легкий полупоклон вежливости, который отзывается взрывом в голове, но на лице невозмутимого норвежца это никак не отражается. Теперь надо лишь подумать, самому ли идти за девушкой, или же просто ей позвонить и договориться встретиться у машины.

Данте стоял напротив стола в приемной, задумавшись и, казалось бы, совершенно забыв о брезгливо морщившейся француженке. На самом же деле, он старательно боролся с собой, чтобы не упасть в темноту, ловко поймать ускользающее сознание, крепко удерживая его уже в цепких когтях *создания*, до этого не предпринимавшего никаких попыток помочь.
Он не привык ни с кем делиться проблемами, как и не привык, чтобы кто-то настолько явно лез в его дела. Впрочем, Сантье оказалась вполне разумной, принимая его состояние и больше не собираясь действовать на нервы так, как она это делала раньше. Прям и хочется сказать, что теперь она будет делать это более извращенными способами, но нужно помолчать. Норвежец никак не мог понять, чем же он так сильно бесил эту вздорную особу, которая, кажется, любила из любой мухи устраивать скандал почище обычных скандалов из-за среднестатистических слонов.
Внешность обманчива, я бы никогда не признал в такой очаровательной и миловидной женщине столь опасное существо с железным стержнем внутри. Я успел пообщаться с ней так недолго, но у меня уже создается впечатление, что она всех построит. Хорошо. Почти всех. Хотя, конечно, я ее понимаю. Прибыла по заданию, а тут – нате вам. Гаки мертв, Тенши пропал – ну, мы-то знаем, что он в больнице в тяжелом состоянии – неизвестно на сколько, причем, оба они по собственной глупости. Если бы Клеймор! Да это было бы за счастье, тогда можно было спокойно говорить о том, что дела нашей организации сейчас находятся во временном застое исключительно из-за настроенных против конкурентов, которые нас изрядно потрепали. Так нет! Один придурок мертв, покончив с собой, а второй же – не могу не быть столь злым сейчас – нажрался таблеток и запил их алкоголем. И, дайте-ка я догадаюсь, из-за чего. Или из-за кого?
Мысли были с несвойственным ему оттенком злости, но все равно старательно путались, потому он часто сбивался, ведь ему так и не удавалось нормально и спокойно довести хоть одну до логического завершения. Можно было чуть устало потереть виски, поднимая задумчивый взгляд на женщину, которая, кажется, после очередной его реплики снова выпустила иголки, как заправский ежик. А ведь это он старался быть вежливым и спокойным!
Ну, и чем я опять не угодил? Ох уж эти французские начальницы.
- Так точно, госпожа Сантье. Завтра документы будут у вас на столе, - спокойно произнес он, склоняя голову в вежливом кивке. Завтра он будет в полном порядке. Ему достаточно одной ночи, чтобы восстановить хотя бы половину своих физических и моральных сил, а этого хватит, чтобы без труда вести дела. Или теперь дела будут только в руках Сантье? Впрочем, ему же тогда лучше, у него появится больше свободного времени. Хотя, зачем оно ему?
Ты не устал бегать от самого себя, Данте?
- На встрече с заключенным? – молодой человек чуть прищурился, потирая переносицу и пытаясь вспомнить, о чем речь. В конце концов, он понял, что речь шла о том темноволосом пареньке, которого он отправил в камеру. Честно говоря, он видел его в первый раз, потому по инерции, со свойственной ему во время работы уверенностью, отправил незнакомца под стражу. Просто так. На всякий случай. А там уже можно будет разобраться, когда все поутихнет и принести свои глубочайшие извинения, если он тут не при чем, или же принять меры, если все было не спроста.
- Нисида-кун, - краем глаза он отметил, что девушка, которой он поручил отвести Бойца в камеру, выглянула из подсобного помещения, - Отведите госпожу Сантье в третью камеру. Она хочет увидеться с Бойцом, который там находится, - начальник охраны вытянулась по струнке, отдавая честь, после чего склонилась в вежливом полупоклоне, обращенном француженке, - Выполняйте ее приказы, - можно добавить еще что-нибудь, но Ниси-кун девушка сообразительная, она сама догадается, как себя вести, едва только кинет быстрый, цепкий взгляд на своего босса.
- До свидания, госпожа Сантье. Начальник охраны проводит вас до пункта назначения, - попрощаться с Жертвой, тщательно скрывая облегчение, которое медленно стучалось в голову, подсказывая, что все уже почти кончилось, и осталось потерпеть всего ничего.

Данте никак не отреагировал на борьбу француженки с маленькой коробочкой, как он полагал, с визитницей. Он даже не предложил свою помощь, лишь совершенно невозмутимо наблюдая, как она смешно морщит свой маленький носик, становясь похожей на ребенка, у которого что-то не получается и который все-таки старается с этим справиться. Конечно, умиленная улыбка точно взбесила бы сражавшуюся с коробочкой Сантье, но у Дана не было не только сил, чтобы улыбаться, сколько у него не было такой глупой привычки показывать свои эмоции на людям. Хотя… какие эмоции? Все-таки он и эмоции – вещи трудно совместимые.
- Благодарю вас, - в очередной раз склонить голову, принимая от девушки визитку и аккуратно ее убирая во внутренний карман куртки, чтобы не потерять и нигде на забыть, ведь никто не скажет, когда ему придется позвонить ей. Если придется, впрочем, на что он старательно надеялся. Ему будет достаточно провести завтра полдня с ней, вводя нового главу в курс дел, показывая документы и знакомя с персоналом.
Знала бы ты, что у занятых людей все самое простое часто вылетает из головы, когда на кон поставлена честь организации, а так же ее безопасность. Всего за несколько десятков минут до вашего появления мы, кажется, успешно отбили нападение – что тут говорить – весьма высокопоставленных господ-приютовцев. Я – поверите? – даже не ожидаю благодарности за организацию защиты. Я мог бы сидеть в кафе с Раккой, спокойно попивая дрянной кофе и вводя ее в курс теории молодой Жертвы. Но нет. Все-таки у меня в наличии есть хоть какое-то чувство долга, что заставило меня сорваться с места в середине разговора, ничего не объясняя. Может, мне временно уйти в отпуск?
Молодой человек проследил взглядом за покинувшей помещение женщиной и еле заметно кивнул начальнику охраны, которая, перед тем как проследовать за той, кинула короткий взгляд на Данте. Он медленно вдохнул и выдохнул, собираясь с мыслями, и, позвав охрану, приказал им занять свой пост и дальше нести свою службу, после чего, проигнорировав вопрос о пропавшей со стола пачке сигарет, направился в холл, чтобы забрать Ракку.

Холл.