Кё, Данте. Больница.
Едва только Дан повесил трубку, как в палату вошел бледный Кё, чуть ли не шатаясь и попросил о таком, что, впрочем, мало удивило норвежца, который решил не изменять своей невозмутимости. Он поднялся и вышел, чтобы поймать где-то в коридорах главврача и тихо переговорить с ним, оговаривая, что ситуация была весьма чрезвычайной и что она не должна выйти за пределы этой палаты, а само тело высокопоставленного самоубийцы должно было быть доставлено без лишнего шума по необходимому адресу. Дар убеждения молодой человек имел просто поразительный, поэтому мужчина довольно быстро согласился, тем более, что уже не раз эта больница оказывала ВС услуги весьма сомнительного свойства. Как сейчас.
Норвежец вернулся к Тенши в палату, чтобы еще раз скользнуть взглядом по его бледному лицу, искренне надеясь, что это бестолковое создание поправится достаточно скоро. А точнее, даже размышляя, когда можно будет перевезти его на домашнее лечение, забрать из этой отвратительной белой больницы. Надеюсь, что скоро. Дан тихо подошел к другу и приобнял его за плечи, чтобы отвести через белые коридоры к машине.
- Все будет хорошо, Кё. Все будет хорошо, - не отвлекаясь от дороги, произнес молодой человек. Только вот было непонятно, кого он сейчас больше пытался успокоить, себя или юношу, сидевшего рядом. Конечно, со стороны могло бы показать, что такой невозмутимый и холодный человек не может пребывать в сомнения, но, как ни странно, внешнее впечатление бывает обманчивым.
Впереди замаячило знакомое здание офиса, поэтому Данте мог с облегчением вздохнуть: никакой аварии по пути не произошло, ведь почему-то сейчас он был весьма неуверен в собственных силах и выносливости. Машина остановилась у самого входа и молодой человек помог другу выбраться и, кивнув охране, провел его в лабораторию, где тот должен был чувствовать себя, как дома. Аккуратно усадил Кё на вертящийся стул и, приобняв, сказал ему:
- Твои кактусы просто бесподобны. Все будет хорошо, - присел на корточки, заглядывая в глаза, - Кё. Прошу тебя. Только не делай глупостей, ладно? – Данте встал и потрепал друга по волосам, чуть помяв мягкое ушко между пальцами, - Гаки лишь добавил мне работы. Интересно, я похож на вола или на белку в колесе? Получается, господа Гаки и Тенши сбросили всю работу на меня, - пожал плечами и, приподняв за подбородок голову юноши, чтобы снова заглянуть ему в глаза, с улыбкой нажал указательным пальцем на нос, - Прорвемся, дружище. Ладно, работа не волк… - он рассеянно кивнул и вышел из лаборатории, по знакомым коридорам направиться к главному выходу, где он оставил машину.
Жарко. Очень жарко. Ненавижу жару. Не-на-ви-жу. В одном из узких коридоров Данте замер, остановившись на полпути, а потом резко коснулся руками горла, сдавленно выдохнув. Рванулся в сторону, ударившись плечом о стену и прикусив до крови губу. Бинты снова покраснели, а на шее имя охватывало тугим ошейником, сдавливая. Создавалось впечатление, что это можно было убрать, лишь только бы альбинос был здесь. Достаточно было только вернуться в Клеймор и предстать пред ясные очи Жертвы, смиренно склонив голову и признав его… как хозяина? Ни-ког-да, слышите, Н И К О Г Д А! Норвежец зашипел, чувствуя каждую букву на шее настолько отчетливо, словно он видел их своими глазами сейчас. Опять рванулся в сторону, ударившись другим плечом о противоположную стену, а если бы сейчас попался кто-то на пути, то этот удар мог бы запросто вышибить дух. Красное, все красное. Перед глазами все плывет, а в голове слышен только голос альбиноса «а вот кому то бы не помешало выпить болеутоляющего или обратиться к какому-нибудь доктору». К психотерапевту только если, а то уже разговариваю сам с собой. Или нет? Dra til helvete, Гин, иди к черту! Оставь меня в покое!
Опять рванулся, двигаясь по какой-то зигзагообразной траектории, сбив один из цветков, которые стояли в коридоре, никого не трогая. Из-за имени на шее трудно дышать, поэтому дыхание вырывается с хрипами. Еле добрался до первого туалета, даже не глядя на значок. Повезло, мужской. Задыхаясь, снова посмотрел в зеркало, чтобы рваными движениями сорвать бело-алый бинт. Прищурившись, Данте посмотрел на имя, светившееся серебром из-под красного. Еще не полностью, еще не все буквы, но уже почти. Не хочу. Первая буква аккуратно зашита, что выглядит несколько страшно даже для самого норвежца. Что я делаю? В зеркале за спиной стоит лис, губы его растянуты в насмешливой улыбке, а красные глаза впиваются в голубые глаза Бойца. Дан резко обернулся, ища взглядом это лицо, но никого не увидел. Кинул полубезумный взгляд *создания* на руки, потом снова в зеркало, чтобы резким рваным движением разбить его, всаживая осколки себе в ладонь. Отпусти.
Норвежец достал из внутреннего кармана куртки бинты и стал сосредоточенно наматывать на шею, скрывая под ними серебристо-красные буквы имени, отзывавшиеся острой болью на каждое прикосновение. Замотав так, что алых пятен не было видно, он принялся за свою руку. Несколько минут потребовалось, чтобы извлечь все зеркальные осколки из кожи, а потом и ее тоже замотать бинтом. Тяжело дыша, поднялся на ноги, чтобы выйти из туалета и, постучавшись в первую попавшуюся дверь, попросить у сотрудников болеутоляющего. Невозмутимо заглотив больше половины пачки, то бишь звериную дозу, он запил это стаканом воды и, поблагодарив, вышел, оставив удивленных людей лишь хлопать глазами. По мозгам ударило конкретно, действуя не хуже транквилизатора, зато он сам ничего не ощущал, что было настоящим облегчением после этой муки. Идеальное спокойствие, которое так и режет своей ненатуральностью, не оставляя ни единой лишний мысли. И не важно, что к горлу подкатила легкая тошнота - лучше уж ничего не ощущать. Сейчас хоть режь, все равно ничего не получится почувствовать.
Можно ли садиться за руль в таком состоянии? Плевать.
Резко вжал газ в пол, срываясь с места и набирая неплохую скорость за несколько секунд.
Кафешка "Мечта".
Отредактировано Данте (2008-05-26 18:53:48)
