==)улицы города
Машина подъехала к черным воротам, которые тут же открылись. Машину хозяина Людой охранник узнает с одного взгляд. Автомобиль, проехав по дороге, выложенной белым кирпичом или еще чем-то, остановился напротив особняка. Однако Канаме даже этого не замечал. Перед его глазами снова и снова проносились картины того ужаса, произошедшего с братом за четыре года. Он чувствовал себя виноватым, однако, в конце концов, сам он выжил по счастливому стечению обстоятельств, не более того. Два года, парень не помнил даже собственного имени, ничего. Из задумчивости его вывел вежливый голос водителя, сообщавший, что они прибыли.
- Очень хорошо.
Голос его не дрогнул, но эта выдержка давалась ему ужасно тяжело. Канаме погладил по руке брата и помог ему выйти из машины. Да и что толку было сидеть.
- Идем, продолжим разговор внутри.
Куран начал подниматься по ступенькам, продолжая держать Руру, за руку и вести за собой. Двери открылись, и их встретил учтивый дворецкий, который как не был удивлен, не высказал никаких эмоций, кроме почтительности и вежливости. Но парень не останавливался, ведя за собой брата, к слугам он привык и почти не замечал их. Те же в свою очередь предпочитали не попадаться часто ему на глаза.
Возможно, во всем случившемся виноват я, но....
Все остальные "но", были бы просто оправданием, и он это понимал. Вообще Канаме знал, чем занимается его брат. Ведь уже в течение двух лет следил за ним, за его жизнью. Правда открывшаяся ему пол года назад, по приезде в Японию, стала шоком для Канаме. В тот день он напился до потери сознания, глотая виски как воду. Его душили жалость и отвращение, горечь и ненависть. Жалел и горевал, он конечно по тому, кем стал брат. Отвращение же и ненависть вызывали беспомощность. Не способностью изменить, переписать по-новому. Сделать, так что бы ничего этого не было и все стало как раньше.
Ничего, еще не потеряно.... все может быть как раньше....
Куран понимал, что это самообман, однако так было проще. Проще, для его совести.
Я не смог уберечь тебя, Руру.
Он провел его в свой кабинет и закрыл дверь, бросив всего три слова дворецкому. Больше парень наверно бы сказать не смог, настолько не стабильным было сейчас его эмоциональное состояние.
- Меня не беспокоить.
Кабинет оказался, скорее библиотекой. Куча стеллажей заставленных книгам до самого потолка. Большое окно, с темными шторами с тон обоям. Стол стоял напротив окна, с двух сторон от него, два стула. Между двумя центральными стеллажами левой стены, стоял камин, а над ним находился скрытый встроенный бар. Возле камина стояло еще два кресла, больших и удобных.
Канаме закрыл дверь и повернулся к брату. Он хотел, что-то сказать, но передумал. Парень уверенным шагом подошел к бару и открыл его, достав виски. Он плеснул себе пол стакана и опрокинул его одним махом. Напиток обжог горло, где-то внутри грудной клетки стало теплеть. Однако парень не остановился, тут же налив еще один бокал, который исчез так же быстро, как и первый. Только после этого Канаме смог поднять взгляд на брата.
- Что тебе налить?
Себе же парень налил третий бокал, зная, что завтра очень за это будет жестоко расплачиваться. Но сейчас, алкоголь ему был просто необходим. Картины прошлого Руру, за последние четыре года, продолжали вставать одна за другой, перед его мысленным взором. Канаме открыл окно, впуская свежий воздух в комнату.
- Что я буду с этим делать?
Он подошел к брату и погладил его по щеке. Слова давались ему с трудом, но Куран знал, что только так сможет удержать брата рядом с собой. Давая ему свободу, а, не запирая в золотой клетке. Взгляд темных глаз потеплел.
- Ты стал уже взрослым. И я не вправе распоряжаться твоей жизнью. Выбор должен сделать ты сам. Если ты хочешь продолжать жить такой жизнью, то я смирюсь с этим. Для меня это не главное, я хочу, только, что бы ты был счастлив.

Канаме видел, как борется с собой брат, он улыбнулся глубоко в душе. Но на лице это никак не отразилось, парень не хотел обидеть брата, зная какой тот чувствительный.
Даже, пожалуй, через, чур, чувствительный, но это только плюс...
- Каждый свой выбор делает сам. И ты, если захочешь, сможешь сделать свой.
Пустые слова.... пустые...
И это на самом деле было так. Он знал, что произносит их для отмывки совести. Куран так же знал, что секс как наркотик, если втянешься, отказаться будет сложно и в глубине души, парень не хотел, что бы Руру страдал. Уж пусть лучше наслаждается удовольствиями жизни, какими бы они не были. Он любил брата и если бы тому, взбрело в голову попробовать наркотики, Канаме тоже не стал бы его останавливать. Парень не хотел мешать его жизни, влиять на судьбу и решения.
Его слегка задело, то, что брат сначала позволил себе слабину, но тут же отпрянул.
Ру, что ж ты так? Зачем лишаешь нас обоих этого. Ведь ты хочешь этого не меньше моего.
Куран видел желание в глазах брата, которое тот пытался заглушить. Он и с места не сдвинулся, когда Рурука заговорил об алкоголе и сигаретах. Он собирался уже сказать, «кури прямо тут», как брат, споткнувшись, свалился прямо на него. Канаме с трудом понимал, что произошло, но одно он понял, точно, брат лежит на нем и желанное тело, так часто снившееся ему по ночам, было так близко. Парень чувствовал каждый изгиб тела, каждую впадинку. Непередаваемая гамма эмоций поднялась в его душе. А потом поцелуй, и с чем не сравнимый - поцелуй. Время для него остановилось, в голове не было никаких мыслей, и только эти чувственные губы, приникшие с жадностью к его. Впрочем, Куран не остался в стороне, он прижал еще теснее к себе брата. Огонь, пылающий глубоко внутри вырвался наружу. Огонь и желание, которые никто не мог утолить, только он, только Руру.
Ты губишь меня. Ну почему ты насколько идеален?
Канаме целовал его страстно, пылко и не менее жадно. Словно умирающий от жажды, приникший, наконец, к долгожданному спасительному источнику. Наконец поцелуй тянувшийся, кажется вечность, закончился. Куран чуть не застонал от разочарования, однако сдержался. Он поднял руку и, погладив брата по лицу, убрал упавшую прядь волос с его лица.
- Настолько же сильно, насколько и я тебя? Мы связаны, навечно... тремя неразрывными узами.
Парень чуть усилил объятия, словно хотел раствориться в нем. И прошептал на ухо.
- Я люблю тебя, Руру, люблю....
Эти несколько слов были сказаны с неподдельной искренностью.

Канаме наблюдал за реакцией своего брата, у него все мысли были написаны на лице. Впрочем, сейчас надо было решить вопрос с договором.
Никакого отдыха.
Однако Куран привык так работать. Без отдыха, выходных и требовал со своих сотрудников не менее жестко, чем с самого себя. Но, не успев осмыслить все и вся, Рурука потянул его за руку, усадил в кресло и удобно устроился на нем сверху. Парень еле сдержался, что бы не зарычать. Тело тут же откликнулось, мысли снова начали разбегаться в разные стороны.
Это что еще за спектакль? Пожалуй, следовало отправить его в комнату. Хотя чего я удивляюсь, отвык от шокирующего поведения брата? Что ж стоит привыкнуть снова. Времени у меня предостаточно.
- Нет, можешь остаться. Хотя сомневаюсь, что тебе будет это интересно.
Холодным голосом ответил Куран, он поднял брата и пересадил со своих коленок в кресло, в котором до этого сидел. От его поглаживаний и поцелуев, все тело теперь ныло и горело как после горячки. Парень провел рукой по черным волосам, злясь на самого себя. С каждой секундой контролировать эмоции, становилось все сложнее. Однако он не имел право давать слабину.
Ох, Ру знал бы ты, что ты со мной делаешь.
Отойдя к бару, он налил себе бокал ликера и сел за стол. Словно таким движением мог отгородиться от зова собственного тела. Парень сел в черное кожаное кресло с высокой спинкой и устало откинул голову назад. Черная челка падала на глаза, где над бровью было прописано истинное имя. Канаме устремил взгляд на брата, но тут же перевел на своего секретаря, зная, что если продолжит пялиться на брата, то не выдержит, потащит его по лестнице наверх. И что бы этого не сделать, нужно было сконцентрировать все свое внимание на работе.
- Да я знаю. И очень разочарован. Завтра состоится еще одна встреча, на которой я рассчитываю вернуть доверие фирмы и возобновить контракт. Однако есть несколько факторов, которые мы должны обсудить незамедлительно.
Куран сделал глоток из бокала, не отрывая темных как ночное небо глаз от Лео. Заметив, как тот опустил виновато глаза, он никак не отреагировал. Успокаивать было не в его принципах. Да и вместо того, что бы искать виноватого, нужно было исправлять ситуацию. Ошибок Канаме не прощал, всегда организованный и собранный во всем. Он придерживался железного графика и в работе.
В принципе виноват я сам. Стоило проследить за продвижением этого дела. А не оставлять на Лео.
- Что ж хорошо, что ты осознаешь свою вину. И понимаешь всю сложность положение. Однако еще не поздно все исправить ситуацию. Это не только в интересах агентства, но и, несомненно, и в твоих.
Заметив изучающие взгляды, которые бросали друг на друга оба парня, Канаме иронично улыбнулся. Хотя это была скорее не улыбка, а только ее имитация. Уголки губ чуть приподнялись и только.
Думаю, следует мне представить вас друг другу. Лео, это мой младший брат – Рурука. Руру – Лео мое доверенное лицо.
То, что оба парня ВС и являются его бойцами, он уточнять не стал. Хотя скорей всего они догадались сами и так. Достаточно было разглядеть золотые нити, связывающие его с одним и другим.